Развитию политического диалога между Китаем и Индией мешает замороженный приграничный конфликт, который в любой момент может перерасти в войну. Однако это не повод преувеличивать степень военного противостояния Пекина и Дели на международной арене, так как стратегические интересы двух стран пока совпадают.

2014 год стал юбилейным для индийско-китайских отношений: прошло ровно шестьдесят лет с момента подписания Соглашения о торговле и сообщении между тибетским районом Китая и Индией и провозглашения пяти принципов мирного сосуществования (Панчашила) двух стран. За медовым месяцем в отношениях Индии и Китая последовала неожиданная размолвка в виде пограничной войны 1962 г.

Сегодня Соглашение о Панчашиле 1954 г. и заложенные в нем принципы представляют интерес скорее для историков, нежели для людей, принимающих политические решения в Китае и Индии. Что можно ждать в будущем от двух азиатских гигантов: нормализации отношений или перерастания приграничного спора в тотальное военно-политическое противостояние?

Ледник раздора

2000-е годы были богаты на прогнозы о грядущем глобальном соперничестве и военном противостоянии Индии и Китая. Возможность столкновения двух государств действительно нельзя исключать, но причиной тому служит не рост их внешнеполитических амбиций, как это зачастую преподносят западные СМИ, а приграничный спор. Не будет преувеличением сказать, что до настоящего времени немаловажную роль в китайско-индийских отношениях играли случайные обстоятельства. Вектор развития этих отношений зачастую определялся не в кабинетах политиков, а в буквальном смысле «на самом верху» – на разделяющей армии двух стран линии фактического контроля в Гималаях.

Возможность столкновения двух государств действительно нельзя исключать, но причиной тому служит не рост их внешнеполитических амбиций, как это зачастую преподносят западные СМИ, а приграничный спор.

Яблоком раздора между двумя азиатскими гигантами стали две территории. Первая – Аксай Чин в западном секторе границы. Этот практически непригодный для жизни регион общей площадью около 38 тыс. км2 расположен на высоте 4,5–7 тыс. м над уровнем моря и представляет собой цепь ледников посреди необитаемой соляной пустыни. Вторая – Аруначал Прадеш в восточном секторе границы, штат на северо-востоке Индии площадью около 84 тыс. км2 с населением 1,4 млн человек, пересеченный цепью Гималаев и покрытый густыми лесами. Западный участок находится под фактическим управлением Китая, однако Индия оспаривает это, утверждая, что Аксай Чин – часть индийского Ладакха, дистрикта штата Джамму и Кашмир. Восточный участок, наоборот, управляется Индией, но на него претендует Китай.

На спор за эти земли соседние государства были обречены еще в колониальную эпоху. Конфликт берет начало в 1914 г., когда администрация Британской Индии навязала ослабленному Китаю договор о границе между своими владениями и фактически независимым на тот момент Тибетом. Приглашенные на переговоры китайские делегаты реально повлиять на ситуацию не могли. Итогом переговоров стало подписание Симлской конвенции, утвердившей границу между Индией и Тибетом по линии Мак-Магона. Тогда Британской Индии достались территория бывшего тибетского княжества Ладакх, включая Аксай Чин, а также северо-восточные приграничные территории (Агентство Северо-Восточной границы – North-East Frontier Agency), преобразованные в штат Аруначал Прадеш после обретения Индией независимости.

Противостояние между Дели и Пекином началось после вхождения Тибета в состав Китая в 1950 г., когда китайская армия стала контролировать границу с Индией. Д. Неру, верный принципам борьбы с колониализмом и дороживший дружбой с северным соседом, признал за Китаем право на Тибет. Однако тем самым Индия поставила себя в невыгодное положение: сразу же возник вопрос о пересмотре китайско-индийской границы. Китай никогда не признавал линию Мак-Магона, так как считал, что Тибет не имел права подписывать конвенцию в Симле, поскольку, являясь частью Китая, не обладал суверенитетом.

Осенью 1962 г. спор вылился в пограничную войну, которая обернулась настоящей катастрофой для индийской армии. По итогам войны Аксай Чин был занят китайскими войсками, а Аруначал Прадеш остался за Индией. Войска двух государств были разделены линией фактического контроля. Ущерб, нанесенный Индии в этой войне, носил скорее репутационный характер и отрезвляюще подействовал на индийское руководство, которое пересмотрело свое отношение к северному соседу.

Холодный мир

Несмотря на попытки урегулировать конфликт, предпринимавшиеся на протяжении 1990–2000-х годов, вооруженные столкновения на линии фактического контроля не прекращались. Последнее значимое противостояние произошло в апреле 2013 г., когда взвод китайских солдат нарушил линию контроля и около месяца стоял лагерем на индийской территории. Этот инцидент подтолкнул стороны к подписанию Соглашения о военном сотрудничестве на границе в октябре 2013 г. Документ заложил принципиально новый механизм урегулирования приграничных конфликтов: теперь их разрешение возлагалось на генералов, а не на высшее политическое руководство двух стран.

Несмотря на полную непригодность Аксай Чина в хозяйственном отношении, для Китая этот район чрезвычайно важен с военной точки зрения – по нему проходит шоссе, связывающее Синьцзян-Уйгурский автономный район с Тибетом.

Если перестрелки на линии фактического контроля случаются все реже, то на полях географических карт сражения за спорные территории не стихают. В июне 2014 г., почти сразу после визита министра иностранных дел Китая в Дели, китайские картографы (благодаря им Пекин испортил отношения буквально со всеми своими соседями) издали новую карту КНР, на которой Аруначал Прадеш обозначен как китайская территория. Безусловно, такие шаги на фоне заверений в скорейшем урегулировании конфликта не способствуют укреплению доверия между двумя странами.

Несмотря на полную непригодность Аксай Чина в хозяйственном отношении, для Китая этот район чрезвычайно важен с военной точки зрения – по нему проходит шоссе, связывающее Синьцзян-Уйгурский автономный район с Тибетом. На первый взгляд прагматичному поколению руководителей во главе с Си Цзиньпином и Нарендрой Моди (для них обоих приоритетны задачи экономического развития) не так уж сложно положить конец затянувшемуся территориальному спору. Достаточно пойти на взаимные уступки: Индия отказывается от претензий на более значимый для Китая Аксай Чин, а Китай – от притязаний на освоенный индийцами Аруначал Прадеш. Однако вероятность реализации подобного сценария была фактически сведена к нулю политикой Пакистана.

В 1963 г. руководство Пакистана во главе с генералом Мухаммедом Айюб Ханом заключило с Китаем соглашение о границе, по которому уступило ему часть территории Кашмира, включая Ладакх. Этот шаг вызвал возмущение в Индии, поскольку Пакистан не только отдал Китаю часть Кашмира, на всю территорию которого всегда претендовала Индия, но и формально узаконил пребывание китайских солдат на территории, отвоеванной ими у Индии в 1962 г., хотя Исламабад никогда ее не контролировал. Благодаря такой по-восточному хитроумной комбинации Пакистан приобрел в лице Китая могущественного союзника, увязав урегулирование индийско-китайского приграничного спора с решением кашмирского вопроса. Уступив Китаю не столь важный для Индии Аксай Чин, Исламабад рассчитывал, что Индия автоматически признает суверенитет Пакистана над частью Кашмира. Однако очевидно, что ни одно индийское правительство не пойдет на этот шаг, каким бы прагматичным оно ни было.

Военно-стратегическое соперничество

Остроту территориальному спору между Индией и Китаем придает наличие у обеих стран ядерного арсенала. Из-за угрозы со стороны официально признанной ядерной державой КНР (в соответствии с Договором о нераспространении ядерного оружия Индия такого права лишена) Дели превратился в систематического нарушителя международного режима ядерного нераспространения.

Самым взрывоопасным конфликтом с точки зрения применения ядерного оружия считается индо-пакистанское противостояние. Однако военная ядерная программа Индии – это скорее ответ на угрозу со стороны Китая. Дели обладает преимуществом в области конвенциональных вооружений, а учитывая близость Пакистана, применение ядерного оружия против этого государства повлечет за собой катастрофические последствия и для самой Индии.

Дели, как и Пекин, близок к тому, чтобы встать в один ряд с Россией и США, которые обладают всеми компонентами «ядерной триады».

Следует отметить, что ядерная программа Индии развивается не по пути наращивания количества ядерных боезарядов (в 2013 г. Пакистан опередил Индию по этому показателю), а по пути совершенствования средств доставки. Дели, как и Пекин, близок к тому, чтобы встать в один ряд с Россией и США, которые обладают всеми компонентами «ядерной триады». В июне 2014 г. начались испытания первой индийской атомной подводной лодки «Арихант» , несущей на борту баллистические ракеты. Годом ранее Индия успешно испытала свою первую межконтинентальную ракету «Агни-V», радиус действия которой позволяет поражать любые цели на территории Китая. Для сдерживания Пакистана было бы достаточно ракет средней дальности и тактических бомбардировщиков.

Таким образом, есть все основания говорить о гонке вооружений в регионе, хотя в случае с Индией больше подходит термин «гонка закупок вооружений». По своим масштабам и темпам закупки Индией любых систем вооружений – от списанных авианосцев до огнестрельного оружия – могут соревноваться с предрождественскими распродажами в США. Однако попытки индийского руководства создать собственный самодостаточный ВПК так и не увенчались успехом.

Особое внимание привлекает возросший военно-морской потенциал двух стран. Китайская военно-морская доктрина «Нить жемчуга» предусматривает создание баз для флота КНР вдоль жизненно важных морских коммуникаций, по которым энергоресурсы поступают в Поднебесную из Персидского залива. Опасения Индии во многом связаны с тем, что Китай буквально окружает ее своими базами: в Пакистане был построен глубоководный порт Гвадар, в Мьянме установлены китайские системы оповещения, на Шри-Ланке началось строительство порта в Хамбантоте. Не располагая таким количеством опорных пунктов, Дели сделал ставку на развитие авианесущего флота. В 2013 г. Индия догнала Китай по тоннажу авианесущих крейсеров, а по количеству новых заказов даже обогнала своего соперника.

Ждет ли Азию холодная война?

Неудивительно, что многие эксперты высказывают предположение о грядущей холодной войне между Китаем и Индией. Однако при ближайшем рассмотрении аналогия с противостоянием между СССР и США не выдерживает никакой критики. Соседние страны, тем более те, у которых есть неразрешенные территориальные споры, не могут не принимать во внимание военный потенциал друг друга. Это и служит причиной растущих военных бюджетов. Хотя по данному показателю Индия и Китай находятся в разных весовых категориях. В 2013 г. Китай израсходовал на военные нужды 180 млрд долл., увеличив военный бюджет с 2004 г. на 170%, а Индия – 47,4 млрд долл., при этом рост за аналогичный период составил лишь 45%. Говорить о гонке вооружений при таких показателях преждевременно: слишком уж пассивно ведет себя Индия в роли догоняющего.

Ядерное сдерживание в Азии в корне отличается от советско-американского опыта: обе страны взяли на себя обязательства не применять ядерное оружие первыми, к тому же их ядерный арсенал не находится в боевой готовности.

Говорить о гонке вооружений преждевременно: слишком уж пассивно ведет себя Индия в роли догоняющего.

Создание в Азии противостоящих друг другу блоков во главе с Китаем и Индией невозможно. Успехи обоих азиатских гигантов как на экономическом, так и на военном поприще не вызывают настороженности у их менее могущественных соседей по региону. Противоречия в Азии настолько велики, что единственный игрок, способный создавать военные коалиции в этом регионе – Соединенные Штаты, связавшие себя союзническими обязательствами с Японией, Австралией, Новой Зеландией, Южной Кореей и Филиппинами. С 2007 г. Вашингтон разрабатывает новый механизм военного взаимодействия в Индийском и Тихом океанах, который, по-видимому, призван сдерживать растущую военно-морскую мощь Китая. В рамках этого механизма, названного четырехсторонним диалогом по безопасности, военно-морские силы США, Австралии, Японии и Индии проводят совместные консультации и военно-морские учения. Однако, учитывая принципиальную позицию Дели по вопросам неприсоединения к военным блокам, втянуть Индию в систему американских договоров о безопасности в АТР вряд ли удастся.

Так, может быть, все-таки союзники?

По большинству мировых проблем Китай и Индия выступают единым фронтом, добиваясь для себя места под солнцем, которое им загораживают развитые страны.

В отношениях между Пекином и Дели отсутствует главный компонент холодной войны – идеологическое противостояние. Если выйти за пределы Азии, где непосредственно сталкиваются интересы двух соседей, то может сложиться впечатление, что в индийско-китайских отношениях царят гармония и взаимопонимание. По большинству мировых проблем Китай и Индия выступают единым фронтом, добиваясь для себя места под солнцем, которое им загораживают развитые страны. Пекин и Дели имеют общее видение многополярного мироустройства, добиваются пересмотра существующей системы международных финансовых институтов, выдвигают схожие требования на многосторонних переговорах в рамках ВТО. В целом их позиции совпадают и по вопросам борьбы с климатическими изменениями, обеспечения энергетической безопасности, приоритезации норм международного права, а также по многим другим глобальным проблемам.

Китай и Индия не собираются довольствоваться статусом региональных держав и видят себя в числе ведущих стран мира. Поэтому на данном этапе они скорее выступают в роли естественных союзников, заинтересованных в пересмотре существующего международного порядка. Утверждать, что Индия и Китай вступают в фазу тотального противостояния, каким была холодная война Советского Союза и США, было бы неправильно. Ни одна из сторон не обладает такими ресурсами и политическим влиянием, чтобы позволить себе нечто подобное. Вместе с тем нельзя исключать, что, несмотря на общие стратегические задачи, на границе между двумя странами в любой момент может вспыхнуть вооруженный конфликт. Правда, вероятность его эскалации до полномасштабной войны не так уж велика. Руководители Индии и Китая понимают, что это перечеркнет экономические достижения последних лет и, возможно, тогда им уже не на что будет претендовать, кроме как на гималайские ледники.

В мае 2014 г. в Нью-Дели приступило к работе новое правительство Индии, что сразу же вызвало волну рассуждений и прогнозов относительно перспектив индийско-китайских отношений. Встреча президента Китая Си Цзиньпина с премьер-министром Индии Нарендрой Моди, состоявшаяся в июле 2014 г. во время саммита БРИКС в Форталезе, создала благоприятные условия для развития двусторонних отношений и дала надежду на их качественное улучшение.

Однако до идиллии в отношениях Нью-Дели и Пекину еще очень далеко: слишком много препятствий предстоит преодолеть. Разумеется, самое серьезное из них – неразрешенный территориальный спор между двумя странами.

Существенное ухудшение двусторонних отношений началось с беспорядков в Тибете, вспыхнувших в связи с насильственным присоединением Тибета к Китаю (1951 г.) и последующим бегством Далай-ламы в Индию (1959 г.). Кульминацией этого конфликта стало нападение КНР в 1962 г. Индия была вынуждена уступить Китаю весьма обширные территории [1].

После войны 1962 г., несмотря на периодические обострения отношений между двумя странами, китайско-индийская граница оставалась одной из самых спокойных и стабильных: на протяжении более сорока лет ни одна из сторон ни разу не открывала огонь. Периодически обстановка обостряется из-за проблемы «пространственного восприятия»: Индия и Китай не сходятся во мнении относительно места проведения границы. Время от времени Китай пересекает так называемую линию фактического контроля, углубляясь в спорную территорию на неприемлемое с точки зрения Индии расстояние. Это ведет к очередному охлаждению отношений. В качестве примера можно привести инцидент в долине Дапсанг в 2013 г.

До сих пор попытки урегулирования территориального спора не принесли позитивных результатов. И все же дважды странам почти удалось достигнуть соглашения. Первый раз это было в 1979 г., когда Дэн Сяопин предложил компромиссный вариант: Индия идет на уступки в Западном секторе, а Китай – в Восточном. Однако Индия отказалась от этого предложения и продолжала настаивать на том, что обязательным условием переговоров по территориальному вопросу должен быть отвод китайских войск от границы.

Второй раз Нью-Дели и Пекин практически пришли к взаимоприемлемому соглашению, включавшему одну оговорку: стороны должны были отказаться от изменения статуса самых густонаселенных областей. Индия интерпретировала эту оговорку в свою пользу, посчитав, что такие регионы, как округ Таванг в штате Аруначал-Прадеш, остаются за ней. Впоследствии Китай отказался от прежней позиции и теперь претендует на Аруначал-Прадеш, называя его Южным Тибетом.

Несмотря на то, что разрешить проблему с границей так и не удалось, у Пекина и Нью-Дели хватило мудрости отложить ее и развивать сотрудничество по другим аспектам. Была создана совместная рабочая группа по урегулированию территориального спора, которая уже провела несколько раундов переговоров: в настоящее время обсуждается проект резолюции по вопросу межгосударственной границы. Кроме того, стороны подписали соглашение о сотрудничестве в области охраны границы и занялись разработкой кодекса поведения военнослужащих, несущих службу на линии фактического контроля.

Ради установления дружественных отношений с Китаем Индия пошла на определенные уступки, признав, в частности, формулу «одно государство – две системы». Тайвань представлен в Индии лишь культурным центром – дипломатической миссии Тайваня в стране нет. Кроме того, Индия признала Тибетский автономный район частью Китая. И, наконец, предоставив убежище Далай-ламе и его сторонникам, Индия не позволяет им вести какую бы то ни было политическую деятельность, направленную против Китая. Китай, правда, до сих пор не сделал ни одного аналогичного шага навстречу. К примеру, он продолжает рассматривать Кашмир как спорную территорию.

ще одна точка напряженности в двусторонних отношениях (впрочем, в последнее время этот вопрос утратил былую остроту) заключается в альянсе Китая с его неизменным союзником Пакистаном. В прошлом Китай был готов использовать Пакистан для открытия второго фронта в конфликте с Индией. К тому же Индию всегда тревожило участие Китая в пакистанской ядерной программе. По некоторым сведениям, Китай оказывал Пакистану содействие в реализации военной ядерной программы, а теперь предлагает свое участие в модернизации мирной атомной промышленности. Однако недавние теракты на северо-западе Китая, судя по всему, продемонстрировали руководству КНР опасности слишком тесного сближения с Пакистаном.

Выдача Китаем виз-вкладышей гражданам Индии, проживающим в штатах Кашмир и Аруначал-Прадеш, а также китайские политические карты, на которых часть индийской территории представлена как принадлежащая Китаю, явно не способствуют улучшению отношений между странами.

В то же время либерализация экономики привела к увеличению товарооборота между двумя странами. На сегодня Китай – крупнейший торговый партнер Индии, а Индия – главный торговый партнер Китая в Южной Азии. В 2013 г. объем двусторонней торговли составил около 66 млрд долл. К 2015 г. страны намерены увеличить его до 100 млрд долл. В 2011 г. Китай инвестировал в индийскую экономику около 576 млн долл.

Вместе с тем у Индии огромный дефицит торгового баланса с Китаем – 31,4 млрд долл. (по состоянию на 2013 г.), что не может не беспокоить Нью-Дели. Снижение этого дефицита – одна из первоочередных задач индийского правительства. Китай не испытывает особого энтузиазма в связи с проникновением на национальный рынок индийских товаров, особенно фармацевтической продукции и информационных технологий. Индия, в свою очередь, не всегда приветствует китайские инвестиции в некоторые инфраструктурные проекты.

Более того, озабоченность Индии вызывает обилие дешевых китайских товаров, наводнивших ее рынок. Она даже была вынуждена инициировать несколько антидемпинговых процессов против Китая и повысить таможенные пошлины на некоторые виды продукции. При этом львиная доля индийского экспорта в Китай приходится на сырьевые ресурсы (главным образом, железная руда, хлопок и медь), тогда как Китай экспортирует в Индию в основном высокотехнологичное оборудование и электронику. Что касается Пекина, то он озабочен, прежде всего, задержками в утверждении проектов, затягиванием процесса выдачи бизнес-виз и инвестиционными ограничениями, распространяющимися на некоторые секторы экономики. Несмотря на это, объем торговли с Китаем, особенно в приграничных зонах, судя по всему, в ближайшие годы будет расти.

Следует отметить, что обе страны имеют схожие взгляды на нынешнюю систему глобального управления и считают, что государства с развивающейся экономикой должны играть большую роль на мировой арене. Индия и Китай участвуют в различных многосторонних структурах, в рамках которых пытаются выработать общий взгляд на региональные и глобальные проблемы. Один из примеров китайско-индийского сотрудничества – группа БРИКС. Кроме того, обе страны участвуют в трехсторонних российско-индийско-китайских переговорах и в работе Шанхайской организации сотрудничества. Ситуация в Афганистане после вывода американских войск – это тоже предмет общей тревоги двух стран (консультации по данному вопросу уже ведутся). Схожие проблемы возникают и в связи с обстановкой в Средней Азии.

В то же время Индия обеспокоена политикой Китая в Южной Азии, усматривая в ней угрозу своим позициям в этом регионе. Китай, со своей стороны, настороженно реагирует на действия Индии в Южно-Китайском море. Обеим странам жизненно важно достичь взаимопонимания именно сейчас, когда их экономики стремительно растут, внося позитивный вклад в развитие как Азии, так и всего мира.

Индия и Китай крайне заинтересованы в повышении безопасности и экономическом развитии Азии. От этого напрямую зависит достижение основной цели, которую поставили перед собой китайские и индийские руководители: повысить уровень жизни народов обеих стран. Достижение этой цели невозможно без адекватной инфраструктуры, эффективных систем здравоохранения и образования, профессионального обучения, создания новых рабочих мест.

Таким образом, Индия и Китай сталкиваются с одними и теми же вызовами как во внутренней политике, так и на международной арене. Тот факт, что нынешнее индийское правительство будет оставаться у власти как минимум следующие пять лет, а Си Цзиньпин, судя по всему, сохранит пост председателя КНР в течение ближайшего десятилетия, тоже должен способствовать прогрессу в отношениях двух стран.

Однако глубина и прочность этих отношений будут зависеть от того, смогут ли Индия и Китай найти взаимоприемлемое решение своего территориального спора.

1. Протяженность границы между двумя странами составляет около 4000 км. Спорная граница условно делится на три участка: Восточный сектор – район Гималаев (граница индийского штата Аруначал-Прадеш); Средний сектор – от стыка юго-западной части округа Нгари (Тибет), области Ладакх и штата Пенджаб до места соединения границ КНР, Индии и Непала; Западный сектор – от перевала Каракорум на севере до пересечения между округом Нгари (Тибет), областью Ладакх и штатом Химачал-Прадеш.

Источник 1
Источник 2