Не так давно стало известно о том, что администрация Забайкальского края подписала протокол о намерениях с китайской компанией «Хуаэ Синьбан, дочкой» «Zoje Resources Investment», о передаче в аренду 115 тысяч га земли на 49 лет по предварительной цене 250 рублей за 1 га в год. Это событие вызвало бурные споры в информационном пространстве, уже идет сбор подписей под петицией против сдачи земли в аренду. Некоторые заявляют о том, что китайская угроза – чушь, которую используют диверсанты для того, чтобы «раскачать лодку», сами же не желая возделывать землю. Другие же успокаивают – мол, инвестиции в сельское хозяйство и создание новых рабочих мест принесут только благо для Забайкалья. И те и другие стараются нивелировать и высмеять то, о чем говорят третьи – идею китайской экспансии. На самом деле, сдача в аренду иностранным предприятиям земли и ресурсов на этой земле – практика уже достаточно давняя, начавшаяся ещё в 1990-е годы и продолжающаяся в 2000-е, причем в Забайкалье масштабы ещё далеко не самые огромные.

В 2009 году Ху Цзиньтао и Дмитрий Медведев одобрили программы сотрудничества России и КНР на 2009-2018 годы. К слову, аренда на 49 лет будет проходить в два этапа, первый из которых закончится в 2018 году. На следующий год после одобрения программ, в 2010 году, администрация областного города Мудацзяна получила 426,6 тысяч га в Еврейской АО. Дополнительно к тем 146 тысячам, которые уже были. При общей площади сельхозугодий в Еврейской АО в 949,9 тыс. га по данным Росстата, китайцам, по сути, сдано 60,2% всех сельхозугодий региона. Площадь территории, которая планируется для сдачи аренды сейчас на 49 лет, намного меньше, чем в этом случае. Но в то время договоры аренды заключались на 3-10 лет, а не на полстолетия – именно поэтому китайские аналитики уже назвали новую инициативу «идеологическим раскрепощением» России. Если этот эксперимент будет успешным, то, согласно информации в СМИ, участок расширят до 315 тысяч га (22,6% всех сельхозугодий региона) и продлят договор, поэтому время эксплуатации земли китайцами может значительно возрасти. Существует мнение, что полувековой срок сдачи в аренду нужен для того, чтобы производство было экологичнее. Мол, им долго ещё жить – себе вредить не станут. Но практика ведения сельского хозяйства в самом Китае показывает, что в данном случае долгий срок – не показатель и не гарант бережного отношения.

А контроль над соблюдением экологических норм в России властями, по опыту прошлого использования китайцами сельхозземель, производится не просто недостаточно – он почти отсутствует.

Сами же китайцы вполне успеют обосноваться на выделенной им территории, не говоря о том, что это договор только с одной китайской компанией. Любопытно, как изначально 75% рабочих мест для россиян сократилось до 50% по заявлением противоречивых властей региона за неделю. Несмотря на все эти заявления российских официальных лиц, сами же китайцы в лице президента корпорации «Хуасинь» Ли Демина, старшего советника Китайского института международных стратегических исследований Ван Хайюня, экспертов наиболее влиятельных фабрик мысли Китая, ранее публиковавших доклад в совместном сборнике с докладами РСМД, в один голос говорят о необходимости привлечения именно китайской рабочей силы. Ли Демин в интервью китайской газете «TheGlobalTimes» (или «Хуанцю Шибао») сказал буквально следующее: «разработка земельного участка в 110 га – очень непростое дело, потребуется от 2000 до 3000 человек, однако у российских властей рабочей силы в этом районе очень мало. В соответствии с российским законом, если в течение 3 лет не будут вестись разработки земель, то контракт автоматически теряет юридическую силу, поэтому риск немалый, операция очень сложная.».

Намек на необходимость завозить китайцев именно для разработки земли и исполнения проекта весьма прозрачен.

Ещё более ясно выражается старший советник КИМСИ Ван Хайюнь: «Жителей в восточном регионе РФ мало, чувствуется серьезная нехватка рабочей силы. Даже если привлекать ее в большом количестве с европейской части страны, это не только невозможно, но и требует увеличения оплаты труда в несколько раз. Поэтому если не решить юридическим путем вопрос широкомасштабного привлечения китайской рабочей силы, ни о каком долгосрочном сотрудничестве с китайскими сельскохозяйственными предприятиями не может быть и речи.» Ещё раньше по этому поводу было написано в докладе исследовательского центра при университете Фудань, подготовленном экспертами пяти из десяти наиболее влиятельных фабрик мысли Китая. В нем есть два интересных момента. Касательно трудового сотрудничества написано следующее «Трудовое сотрудничество является областью, в которой Россия и Китай дополняют друг друга, но российские требования к китайским рабочим слишком высоки, трудовые квоты малы, а также имеются дискриминационные ограничения. Сложившаяся ситуация не учитывает реальных требований и является серьезным препятствием для инвестиций.<…> Попытка привлечь исключительным образом инвестиции, без заимствования практики иностранного менеджмента и привлечения рабочих, превращается в препятствие для инвестиций.».

Фактически, это прямое заявлении России: хочешь инвестиций – увеличивай рабочие квоты. Нет китайских рабочих – нет инвестиций. А что есть китайские анклавы рабочих? Фактически, плацдарм для дальнейшего расширения диаспоры, внедрения в местные органы власти и присоединения к Китаю как экономически более связанному с регионами. Сценарий до сих пор кажется фантастичным, но в свое время и развал СССР казался чем-то невообразимым.

Второй момент – из раздела по поводу развития Дальнего Востока: «Главная причина проблем - затормаживание Россией возможностей Китая по активному участию в освоении Дальнего Востока и Сибири, и существование опасений по поводу того, что китайский капитал станет контролировать экономику Дальнего Востока и Сибири, а потоки рабочей силы из Китая создадут миграционную угрозу. Опасения России понятны. Однако вся экономическая активность КНР осуществляется в рамках российского законодательства и под административным управлением российского правительства, что не может нести угрозы России. <…> Особым условием сотрудничества России и Китая на Дальнем Востоке должно стать совместное освоение природных ресурсов.». Интересна отсылка к российскому законодательству – получается, если китайская деятельность под руководством российской власти несет угрозу России, то именно российская власть одобряет возникновение этой угрозы. По этой логике обвинение китайской стороны в угрозе национальной безопасности автоматически становится обвинением российской власти в разрушении национальной безопасности. А китайская сторона…а что китайская сторона? Не они же в российском правительстве, так что «не виноватые мы, вы сами разрешили». Что касается недостатка рабочих рук на Дальнем Востоке и в Забайкалье, то такая проблема действительно есть. Однако проблема недостатка рабочих мест даже при таких условиях для региона (особенно это касается Забайкалья, республики Тыва и республики Бурятия) намного более животрепещущий вопрос. Так, по данным ЕМИСС в первом квартале 2015 года в Забайкальском крае в работе нуждались 54,7 тысячи человек, в соседней Бурятии 43,5 тысячи, в Иркутской области 112,7 тысяч человек, в Амурской области 26,9 тысяч, в Хабаровском крае 41 тысяча. В целом по Дальневосточному федеральному округу 224,2 тысячи безработных, по Сибирскому Федеральному округу 754,5 тысячи человек не имеют работы.

Вернемся к словам Ли Дэмина, президента корпорации Huaxing, говорящего о том, что в регионе нет необходимых 2-3 тысяч рабочих рук. Оказывается, что по данным официальной статистики у нас в Забайкалье 54,7 тысячи безработных.

Но, конечно, разве можно из 54 тысяч найти 2-3 на возделывание земли?.. Проблема в этом случае в другом. Российские и китайские фирмы оказываются в разных условиях. Российский бизнес практически лишен поддержки государства, что нельзя сказать о китайских компаниях, которые получают значительные субсидии от КНР, а проценты по кредиту на бизнес в Китае не превышают 6,5% (против российских 18-20%). Вопрос господдержки и протекционизма китайских корпораций за рубежом уже не единожды поднимался в том числе и в Европе и в США, где условия для развития бизнеса комфортнее, чем в России, да и территориально - дальше. Оплата труда россиян, на которую иностранные инвесторы из Азии постоянно ссылаются, слишком высока по их мнению – намного проще и дешевле нанять китайских рабочих, которые будут возделывать там землю. Этого не скажешь, например, о США с их миграционным законодательством, или о некоторых африканских странах, которые объективно не имеют границ с Китаем, или о Южной Корее, территория которой густонаселена и мала – странах, в которых Китай уже практикует аренду сельхозугодий.

В России меры по поддержке бизнеса, существующая политика ЦБ и слабое государственное инвестирование и приводят к такой ситуации, когда 40% земель сельхозназначения простаивают и осваивать российские территории могут только иностранные корпорации и компании руками иностранных граждан. Таким образом подготавливаются условия, благоприятствующие экономической экспансии. К сожалению, китайскую угрозу в России воспринимают часто весьма критично и иронично. Возможность экспансии не рассматривается всерьез, хотя о такой угрозе говорилось ещё на Совете Безопасности во время председательствования О.И.Лобова. Ситуация сейчас складывается наилучшим для Китая образом: Россия находится в изоляции, введены санкции, производство и сельское хозяйство, мало развивавшиеся последние 20 лет, находятся в крайне стесненном состоянии. России некуда и не к кому бежать, но и внутренние силы найти тяжело – мешает проводимая либеральная политика и сырьевая модель экономики, социальные и демографические проблемы. Получается, имеем регионы со значительной безработицей в малоосвоенной части страны, в условиях, когда России требуется перестать зависеть от других стран – Европы ли, Китая ли – и развивать своё сельское хозяйство, насыщать свой внутренний рынок продуктами сельского хозяйства, развивать Дальний Восток.

Логично было предположить реальное внедрение работающих программ для сельского хозяйства, восстановление и последующее развитие советского наследия, обеспечение поддержки российского бизнеса, изменение банковской политики. Но Россия отдает землю и производство фактически для жесткой эксплуатации и экспорта, усугубляет и увеличивает зависимость от иностранных инвестиций и внешнего рынка, минимизирует, сводя практически до нуля участие государства в региональном развитии (имеются в виду проекты ТОРов), и продолжает исполнять рекомендации неких иностранных специалистов. В то же время, Китай развивается достаточно динамично, даже несмотря на замедление роста ВВП в прошлом году, государство увеличивает расходы, серьезно поддерживает бизнес. В демографической сфере последствия политики «одна семья-один ребенок» ещё не произвели катастрофических изменений, которые нельзя было бы исправить. Активно строятся отношения с ранее, казалось бы, непримиримым соседом – Индией, с мировым гегемоном США, в том числе и в военной сфере. Китай намерен организовать конкурирующий и с российским ЕврАзЭС, и с западным проектом шелкового пути свой собственный Шелковый путь и по суше и по морю. Юань имеет все шансы занять место доллара в качестве резервной валюты. При этом практика освоения земель сельхозназначения в других странах у Китая имеется. Имеются и планы по созданию единой экономической зоны для КНР и Дальнего Востока, озвученные в мае прошлого года на ПМЭФ заместителем председателя КНР Ли Юаньчао.

Мало какая из стран, где Китай уже арендовал землю, отличалась схожими с провинциями Китая природными условиями – это касается в первую очередь сходства Северных провинций (Хэбэй, Шаньси, Внутренняя Монголия) и Дальнего Востока. Поэтому утверждения, что китайцы не переносят российского климата, абсурдны. Мало какая страна раньше граничила с Китаем и имела такие демографические проблемы, как Россия. Ни одна из них не была страной-изгоем, зависимой от внешнего рынка, в том числе и в продовольственной сфере. Поэтому именно для России угроза потери земли в пользу Китая является актуальной. И продлится это до тех пор, пока Россия не сможет быть полноценным и равным игроком на международной арене, что возможно только в случае изменения либеральной политики и курса на приватизацию государства.