События последних дней после удара США по авиабазе Шайрат еще раз активизировали в российской блогосфере вопрос о том, кто является союзником России. Пока рано говорить о том, что Трамп сдался глубинному государству в США. Возможно, удар по сирийской авиабазе, как и отправка авианосного соединения к берегам КНДР — лишь уловка для того, чтобы сбить атаку ястребов внутри страны и получить так необходимую ему передышку. Тем не менее вопрос остается. Тем более что сам Китай дает для этого все поводы.

Напомню, что еще два года назад, 12 мая 2015 года, «Хуанцю Шибао» — дочернее издание газеты «Жэньминь жибао», опубликовало статью о российско-китайских отношениях с весьма знаковым заголовком — «Партнеры, но не союзники», в котором довольно трезво и прагматично был описан подход китайской стороны к выстраиванию отношений со своим северным соседом.

В частности в том материале отмечалось, что «РФ и КНР неоднократно заявляли, что они — партнеры, но не союзники. Тот факт, что Россия и Китай являются стратегическими партнерами — всего лишь распространенная мировая тенденция нашего времени. Партнерство России и Китая соответствует стратегическим интересам обеих сторон. Оно не только развивает их экономическое сотрудничество, но и усиливает ощущение безопасности, помогает сохранять равновесие мировых сил.

Однако российско-китайское стратегическое сотрудничество не является достаточным внешним условием для подъема каждой из стран. И поэтому они не хотят из-за своей дружбы лишиться остальных друзей».

После начала конфликта в Сирии можно было бы подумать о том, что Китай и Россия одинаково расценивают угрозу целостности Сирии и легитимность президента Башара Асада. На уровне заявлений — да, Китай поддерживает территориальную целостность Сирии и Асада. Однако этого ведь мало. Нужны еще и конкретные дела. А на этом уровне от Китая сирийскому правительству практически нет никакой реальной поддержки.

Возможно, это связано с обязательствами Пекина перед Вашингтоном. Как отмечает известный китаевед, полковник военной разведки в отставке Андрей Девятов: «У китайцев нет такого понятия как стратегический союзник, это европейское понятие. Западное сознание делит мир на белых и черных, а политику представляет как розыгрыш партии на великой шахматной доске. Работает принцип «кто не с нами, тот против нас». Китайская политика — это карточный стол истории. Поэтому у китайцев есть: мы сами, наши враги и наши союзники.

Статус врага при этом выше, чем статус союзника. Главный враг — это США. У него самый высокий статус. Поэтому G2 — это группа двух врагов. На словах китайцы отказались от участия в ней, но на деле группа действует, по сути, с 1972 года. Дела ее связаны с пониманием роли Китая и США в процессах экономической глобализации.

Секретные соглашения о сотрудничестве Китая и США от января 1979 года, подписанные в Вашингтоне, когда Дэн Сяопин поехал в США и надел ковбойскую шляпу, — это договор о том, что между ними войны не будет. Благодаря этому Китай осуществил то, что официально называется построением социализма с китайской спецификой. А неофициально это называется переносом стратегических границ за пределы национальной территории.

Секретное соглашение 1979 года было заключено на 20 лет, в 1999 году оно пролонгировано еще на 20 лет. Это соглашение о конструктивном сотрудничестве. Сейчас взаимодействие Китая и США перешло в стадию взаимозависимости врагов, которые решают задачи без применения военной силы, лишь слегка придушивая друг друга в объятиях дружбы. Такие отношения действеннее, чем договоренности в рамках добрососедских отношений между Россией и Китаем».

Возможно, именно с этим связано практически полное отсутствие реакции Китая на ракетный удар США по сирийской авиабазе. Если отсутствие этой реакции еще можно было понять в то время, когда товарищ Си был на трамповском ранчо, то отсутствие должной реакции со стороны первой в экономическом плане державы мира позже, мягко говоря, непонятно. Особенно в контексте совместного российско-иранского подхода:

«Что касается Кремля, то ответом на все эти многочисленные заявления и телодвижения стал один-единственный телефонный разговор: Владимир Путин пообщался со своим иранским коллегой — президентом Хасаном Роухани. Лидеры двух государств осудили «агрессивные действия» США и высказались за непредвзятое расследование инцидента с химическим оружием в Идлибе. По сути, сам факт разговора с иранским лидером дает ясный и однозначный ответ Кремля на все текущие предложения, обвинения и угрозы со стороны Запада: Москва ни на йоту не сдвинется в вопросе поддержки Асада и своей позиции по Сирии».

Получается, что реальных, а не на словах, союзников у Сирии только два — Россия и Иран. Это подкрепляется и военными контингентами этих стран на территории Сирии. А где военные Китая? Ведь если бы Пекин послал 20−30 тысяч своих бойцов, что для него далеко не проблема, с учетом численности его вооруженных сил, то ситуация в Сирии давно была бы иной. Однако этого мы не видим. И Москве надо на этот факт обратить внимание.

Ведь речь идет не только об отношении Пекина к Дамаску, но и об отношении к Москве и Тегерану: пока наши военные проливают кровь, Пекин занимается выгодной мировой торговлей. Выглядит это не очень… Вот и госсекретарь США Рекс Тиллерсон утверждает, что Си Цзиньпин «с пониманием» отнесся к удару США по авиабазе Шайрат. Опровержения до сих пор из Пекина не последовало.

Готов ли Китай играть в высшей лиге мировой политики или будет только имитировать свое величие до тех пор, пока не останется один на один с США? Возможно, приходит время, когда свое умение играть в го, силу своих ВС, как и реальные отношения стратегического партнерства надо доказывать уже не на игральной доске или на полях учений, а в реальных боевых условиях. А с этим пока к нашим стратегическим партнерам из Пекина остаются вопросы.

Юрий Баранчик