В китайском городе Даньдун, что располагается в нижнем течении реки Амноккан, прямо на границе с Северной Кореей, до конца прошлого года активно шло строительство: китайские рабочие и инженеры возводили новый мост через широкую, примерно километр, реку. Мост этот должен был соединить Китай и Северную Корею.

Потребность в новом мостовом переходе через Амноккан (в Китае иероглифы, входящие в название этой реки, читают как Ялуцзян) назрела уже давно. В настоящее время более 80 процентов северокорейской внешней торговли составляет торговля с Китаем, причем примерно три четверти этого товаропотока проходит через города Даньдун и Синыйджу. Сейчас их соединяет только один мост, построенный еще во времена японского колониального правления, в начале 1940-х годов. Мост этот смешанный, железнодорожно-автомобильный, причем и железнодорожная колея там одна, и автомобильная полоса тоже одна, так что движение по мосту вынужденно одностороннее.

Однако строительство нового мостового перехода, который должен был войти в строй летом этого года, заморожено с весны. Сам мост уже построен, сооружены и подъездные пути к нему с китайской стороны, а вот на северокорейской стороне мост обрывается как будто в никуда – как будто срезанный гигантским ножом, он в самом буквальном смысле слова обрывается посреди чистого поля.

Другим материальным напоминанием о проблемах, возникших в отношениях между КНДР и Китаем, служат опоры недостроенной линии электропередачи, которая должна была соединить китайский город Хунчунь с особой экономической зоной Расон, что располагается в самом дальнем северо-западном углу северокорейской территории, в том месте, где встречаются границы России, Китая и КНДР. Ситуация с электричеством в Расоне, мягко скажем, напряженная, поэтому принятое в 2011 году китайской стороной решение о строительстве ЛЭП было встречено там с немалым энтузиазмом. Однако строительство это сейчас тоже заморожено: опоры стоят, но проводов на них нет и, скорее всего, в ближайшее время не будет – ведь уже больше года, как китайское правительство прекратило финансирование всех проектов в Северной Корее, которые требовали вложений из центрального китайского бюджета.

Это решение о замораживании моста, ЛЭП, а также других инвестиционных проектов подобного рода служит напоминанием о том кризисе, который случился в северокорейско-китайских отношениях.

Тон сообщений официальной китайской печати тоже говорит о том, что дела между Пекином и Пхеньяном сейчас обстоят не самым лучшим образом. С конца прошлого года в китайской печати стали появляться критические материалы о КНДР – что характерно, эти материалы появляются в самых что ни на есть официальных изданиях, зачастую даже напрямую аффилированных с «Жэньминь жибао».

Недавно по поводу КНДР в прессе высказался Ван Хунгуан, генерал-лейтенант китайской армии в отставке, бывший заместитель командующего Нанкинского округа, известный своей склонностью к тому, чтобы высказывать вслух то, о чем в Пекине думают про себя. Он заявил, что Китай вовсе не собирается спасать Северную Корею в том случае, если режим Кимов там рухнет или ввяжется в войну с Югом, – причем заявление это было сделано в газете «Хуаньцю шибао», которая, несмотря на свою склонность к некоторой неортодоксальности, подчиняется «Жэньминь жибао».

Другое издание того же издательского дома, журнал «Жэньминь вэньчжай», в начале декабря напечатал статью о том огромном контрасте, который существует между Пхеньяном и провинцией. Там, в частности, говорится, что все северокорейские разговоры о медицине для народа являются пропагандой, а медицинские учреждения, которые показывают иностранцам, доступны лишь жителям Пхеньяна, в то время как простой народ живет в нищете и не имеет доступа даже к самой элементарной медицине.

Список этот можно легко продолжить: подобные публикации сейчас появляются в китайской прессе чуть ли не каждую неделю.

Большинство наблюдателей считают, что поворотной точкой в отношениях двух стран стал февраль 2013 года, когда Пхеньян проигнорировал многократные предупреждения со стороны Пекина и провел третье ядерное испытание. Другие наблюдатели подчеркивают, что на Китай крайне неблагоприятное впечатление также произвел арест и поспешный расстрел секретаря ЦК ТПК Чан Сон Тхэка в декабре 2013 года. Чан Сон Тхэк, женатый на родной тетке Высшего Руководителя Маршала Ким Чен Ына, считался одним из самых влиятельных северокорейских сановников и курировал экономические контакты с Китаем. После его смерти исчезла или легла на дно, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания, значительная часть – если не большинство – северокорейских чиновников и бизнесменов, работавших с Китаем (да, в Северной Корее сейчас есть свои бизнесмены, причем совсем не бедные, которые ведут свои собственные внешнеторговые операции).

Немалую роль в проблемах играет и позиция нового китайского руководства во главе с Си Цзиньпином, который не испытывает к режиму семьи Ким в Пхеньяне теплых чувств. И сторонники, и противники Пхеньяна среди китайских дипломатов и аналитиков сейчас соглашаются с тем, что Си Цзиньпин относится к Северной Корее заметно хуже, чем его предшественники, и воспринимает ее не как союзника и даже не как полезное буферное государство, а как источник постоянных проблем.

Действительно, даже стратегическое значение КНДР сейчас многими в Китае ставится под вопрос. С одной стороны, Китай (как любая нормальная великая держава) стремится к тому, чтобы соседи были послабее, так что объединение Кореи, особенно под властью Сеула, в планы Китая совсем не входит. Кроме того, Северная Корея нужна Китаю в качестве буферного государства, которое позволяет держать американские войска, расквартированные на Корейском полуострове, на некотором отдалении от китайских границ.

Однако Китай крайне раздражен ядерными амбициями Северной Кореи. Поскольку КНР является одним из официально признанных ядерных государств, в Пекине считают, что действия КНДР, ведущие к размыванию границ между официальными и самозваными ядерными державами, в конечном итоге подрывают и политический авторитет, и военную мощь Китая. Кроме того, северокорейская ядерная угроза служит то ли причиной, то ли предлогом для усиления американского военного присутствия в Северо-Восточной Азии – обстоятельства, которые Китаю нравиться не могут.

Свою роль в нарастающем раздражении сыграли и неудачи китайских бизнесменов, пытающихся работать с КНДР. Нельзя сказать, что все китайские проекты, финансируемые частным китайским капиталом, закончились неудачей – некоторые из совместных проектов, особенно мелких и средних, работают вполне успешно. Однако работа китайских бизнесменов в КНДР сопровождалась рядом скандалов, во многих случаях северокорейская сторона попросту конфисковывала китайскую собственность, ничуть не беспокоясь о политических и тем более о юридических последствиях таких шагов.

На протяжении многих лет казалось, что Пекин готов молча сносить северокорейские эскапады, ибо крайне заинтересован в сохранении как стабильного Северокорейского государства, так и разделенного Корейского полуострова. Однако, похоже, что сейчас Китай, кажется, решил дать Северной Корее урок и напомнить ей, кто в Восточной Азии сейчас главный.

Некоторую роль играют и перемены в отношениях Китая с Южной Кореей. Торговля Китая с Югом примерно в 50 раз больше его торговли с Севером, и многие в Пекине обрадованы наметившимися в последнее время признаками того, что политика Сеула, несмотря на сохранение союза с Вашингтоном, начинает дрейфовать в сторону Китая.

Возможно, ситуация в отношениях между Китаем и КНДР смягчилась бы, если бы не действия северокорейской стороны, которая в последнее время активно выступает с критикой Китая. В частности, после расстрела Чан Сон Тхэка северокорейская печать неоднократно обвиняла покойного сановника в том, что он, дескать, поддавался китайскому давлению и соглашался на условия, предлагаемые китайской стороной. Условия эти северокорейская печать считала неравными и грабительскими – правда, представители китайской стороны уверены в том, что эти условия были, наоборот, льготными для КНДР, и верят в то, что пострадавшей стороной в любом случае были они сами.

Северокорейское недовольство Китаем тоже можно понять. На протяжении десятилетий главный принцип северокорейской дипломатии заключался в том, что не следует класть все яйца в одну корзину, что следует иметь нескольких спонсоров из числа великих держав, соперничество которых нужно использовать для того, чтобы не давать слишком уж больших уступок ни одному из спонсоров. На протяжении нескольких десятилетий в роли таких конфликтующих коспонсоров выступали Россия и Китай, а с середины девяностых годов Пхеньян искусно маневрировал между Пекином, Сеулом и иногда Вашингтоном. Однако после 2008 года КНДР оказалась полностью зависимой от китайской торговли и помощи – и это обстоятельство весьма беспокоит пхеньянских руководителей.

Дело тут, впрочем, не только во вполне здравых стратегических расчетах – кажется, что к делу примешиваются и эмоции. Похоже, что Ким Чен Ын, проведший свое отрочество в Швейцарии, сам не слишком хорошо относится к Китаю и ожидает, что его дипломаты подыщут другие страны, которые готовы давать Северной Корее деньги, не задавая особых вопросов.

В любом случае отношения между Китаем и КНДР сейчас хуже, чем когда-либо за последние двадцать лет. Пока это не мешает торговле, но в долгосрочной перспективе этот кризис едва ли пойдет на пользу Северной Корее, которая сейчас начинает осторожные реформы и в силу этого нуждается и во внешнеполитической поддержке, и в инвестициях, которые при нынешней ситуации Пхеньяну может предоставить только Китай.

Андрей Ланьков