Геополитический конфликт вокруг Украины продолжается. Он связан со стремлением США удержать свой контроль над материком Евразия, полученный после победы во II Мировой войне и пролонгированный после победы в войне холодной. Геополитический конфликт проходит в условиях новой реальности и против этой реальности. После окончания холодной войны на материке Евразия произошли существенные изменения на западной, восточной и южной его оконечностях. Если южную оконечность, где кипит исламский мир, можно оставить сейчас за скобкой, то полные экономических сил восточные и западные оконечности Евразии смотрят друг на друга через многотысячное пространство материка, а каждая через свои океаны на США.

Германия расположена на западной оконечности материка Евразия, Китай — на восточной. И Германия, и Китай являются центрами региональных экономических блоков, один из которых институализирован формой Европейского союза. Другой же — китайский носит неформальный характер.

Экономика и Германии, и Китая имеют экспортную глобальную направленность. При этом экспортная ориентация экономики имеет для Германии абсолютное значение — 42% ее ВВП происходит из экспорта. Для Китая речь идет о меньшей величине — 17% ВВП. Если же говорить о точных цифрах, то в 2013 году экспорт принес Германии $1,493 трлн при ВВП в $3,593 трлн.

Для Китая аналогичные показатели составляют: экспорт $2,21 трлн при ВВП $13,39 трлн. То есть по абсолютным величинам экспортные потенциалы Германии и Китая в денежном выражении довольно близки, но превосходят потенциал США. Для сравнения экспортный потенциал США в 2013 году составлял $1,575 трлн при ВВП $16,72 трлн — 10% от ВВП, т. е. он меньше германского и китайского аналогов. Если мы будем говорить об абсолютных цифрах, то сможем смело утверждать, что Китай больше всего в мире зависит от своей внешней торговли. В том случае, если мы будем рассматривать относительные величины применительно к великим державам, то больше всего от внешней торговли в мире зависит именно Германия. Заметим еще раз, что в обеих случаях на глобальном рынке первенствуют отнюдь не Соединенные Штаты. Они отодвинуты на второй план. Получается, что, следуя логике экономических интересов, активную внешнюю наступательную политику должны вести страны — опоры новых экспортных центров глобальной экономики. Однако это не так. Активную политику на опережение ведут США, которые посредством различных рычагов вынуждены удерживать завоеванные ранее позиции.

Сейчас можно сделать вывод, что именно Германия и Китай создали производственные системы, которые превосходят их национальные системы потребления. Это сильная и слабая сторона этих стран. Слабую сторону должны учитывать США. Следовательно, с одной стороны, для поддержания экономической эффективности и внутреннего социального порядка Германия и Китай нуждаются в удержании уже имеющихся рынков и экспансии на новые рынки. При этом Китай заинтересован в развитии своего торгового потенциала в сторону товаров с большей добавленной стоимостью. Решением проблемы удержания экспортного потенциала мог бы стать и взаимный двусторонний обмен между Германией и Китаем при том условии, что Китаю необходимы современные технологии, а Германия нуждается в расширяющихся рынках для своей продукции. Китай предоставляет Германии таковой в обмен на увеличение своей торговой ниши в Германии и ЕС.

Дополнительно от немцев китайцы получают и технологии, которые для начала они копируют. Германская экономическая политика последних лет в отношении Китая демонстрирует стремление к решению своих экспортных проблем.

Примером поиска решения в направление расширения двухстороннего обмена является последовательная восточная политика «особых отношений» с Китаем кабинетов Шредера и Меркель. Седьмой по счету визит канцлера Германии в Китай в июле 2014 года показал, что рабочая поездка в Пекин стала для немецких лидеров рутиной, напоминающей рабочую поездку в соседний Париж. Встреча глав правительств этих стран стала свиданием дополняющих друг друга экономических победителей, как полагают они сами. С визита канцлера Меркель в Пекин прошло несколько месяцев, и 10 октября 2014 года новый министр экономики Германии Зигмар Габриэль (СДПГ) призвал к созданию зоны свободной торговли Германии с КНР. К этому времени Китай по величине оборота давно отодвинул США на 3-е место среди важнейших партнеров Германии. При этом собственно китайский рынок является наиболее динамично развивающимся и привлекательным рынком для немецкого экспорта.

После десятилетия строительства «особых отношений» между Пекином и Берлином их действенность определилась в момент, когда Европа оказалась в состоянии беспрецедентного финансового кризиса. Благодаря именно Германии за последнее десятилетие Европа не потеряла свою долю на китайском рынке, в отличие от той же Японии или США. Сейчас Германия уверенно обеспечивает более 50% импорта, идущего в Китай из ЕС. И это без учета существенной доли германских дочек, работающих в других государствах-членах ЕС.

Другим примером германского расширения на Восток может стать последнее соглашение о глубокой ассоциации с Украиной Европейского союза — регионального экономического блока, в центре которого находится Германия. После того, как Украина за четверть века своей независимости проела капитал советского наследия, она стала смотреть на соседний экономический регион, в котором главенствовала растущая Германия.

Проблемой экспортной направленности Германии является то, что ее экономика является своеобразным заложником экономик ее торговых партнеров. Кризис в экономиках торговых партнеров Германии отражается на их платежеспособности и возможности покупать товары у Германии. Поэтому Германия, в частности, заинтересована в преодолении кризиса задолженности стран юга ЕС. Управляемый ею экономический регион принимает экономическую цену и готов платить ее, понимая, что притяжение к своему центру обеспечивает собственный элемент стабильности государств-членов. Если расчет на развал ЕС в ходе нынешнего кризиса окажется верным, то это событие лишь станет исходной точкой для оформления нового более тесного союза в Европе с Германией во главе.

Недавний спад темпов прироста экономики России затронул и торговые интересы Германии. Экономическая стагнация в России автоматически привела к сокращению российского импорта германских товаров. Однако особенности двусторонних экономических отношений России и Германии привели к парадоксу осени и начала зимы 2014 года. Снижение российского импорта из Германии за счет российского спада и санкций в большой степени компенсируется для Германии снижением цены на российские энергоносители, первейшим потребителем которых в Европе является именно Германия. Больших убытков Германия не несет за счет огромного профицита своей внешней торговли.

После краха СССР новые-старые российские элиты изъявили готовность превратить Российскую Федерацию в некое подобие сырьевой Канады для обслуживания более сильного экономического партнера. Роль США в данном конкретном случае для России должна была сыграть Европа. В идейном плане подобному видению в России отвечала идеология «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока, предполагавшая более менее справедливое партнерство. Европейские элиты не возражали бы против подобного хода событий при том условии, что если бы к ним со временем перешел контроль над ключевыми секторами российской экономики и банковских финансов. США согласны были на подобный вариант «Россия — это Европа» в том случае, если бы они встраивались в контроль над российской энергетикой и финансами.

Кроме того, подобное решение предполагало окончательное устранение российского военного потенциала. При этом условии старая российская элита должна была или отправиться на покой или стать рантье и переехать в Цюрих, Лондон и т. д. Однако события 2002 года в России продемонстрировали, что подобный вариант не устраивает новые российские власти. В возникших новых условиях в Европе бы поднят вопрос о российском энергетическом шантаже, подкрепленном российской военной мощью. Германия условием участия в технологическом развитии России в 2011 году поставила «всеобъемлющую модернизацию» России, т. е. изменения базовых основ существования нашей страны. Модернизационное партнерство, провозглашенное в 2008 году тогдашним министром иностранных дел Германии Франком-Вальтером Штайнмайером (СДПГ), не нашло последующей адекватной политической поддержки в Берлине, когда там разглядели, что Россия пытается использовать германский потенциал для собственного самостоятельного развития. На первый план в Германии вышли политические требования смены Москвой и курса, и режима.

Россия, находясь между двумя динамичными оконечностями Евразии, может быть мостом между двумя растущими экономическими центрами, ищущими возможность для развития взаимной торговли. Однако одного осознания в Москве возможностей «моста» мало. Необходима глубокая модернизация транспортного евроазиатского коридора, повторения на современном техническом уровне проекта Трансиба конца ХIХ — начала ХХ века. Реально для этого ничего в России пока не было сделано.

Но тем временем Россия выдала заявку на потенциальное изменение правил игры в Евразии. Россия стала активно заявлять о себе как самостоятельном центре через проект Таможенного и Евразийского союза. При этом Россия заявила себя политическим и экономическим конкурентом для Германии на постсоветском пространстве при том обстоятельстве, что в экономике она не может быть промышленным конкурентом для немецкого экспорта. Россия остается экспортером энергии, необходимой Германии и Европе. Эту свою роль Россия подкрепляет и охраняет своей значительной военной мощью, потенциал которой ориентирован на стратегические вооружения. Здесь между Германией и Россией возникает известный дисбаланс безопасности, который для Германии с ее согласия заполняют США. Кроме того, просматривающийся дисбаланс между экономикой и военным потенциалом мог бы стать основой для разграничения сфер влияния. Понимание этого есть в Европе, свидетельством чего являются постоянные подозрения там, что в ходе украинского кризиса Россия и Германия достигли некоего тайного, пусть неписанного соглашения об этом.

Заметим, появись такое соглашение, остальные участники экономического регионального сотрудничества в Европе вынуждены были бы его принять. Отсутствие на практике подобного соглашения будет в большей степени дестабилизировать Россию, в меньшей — Германию.

В этих условиях конфликт на Украине направлен против попыток России играть самостоятельную роль на пространстве между двумя экономическими центрами на оконечностях Евразии. Продемонстрированная во время последнего визита российского президента в Пекин готовность России перенаправить поток своей энергии от одного центра к другому, с одной стороны, лишний раз подчеркивает стремление России вести самостоятельную политику, с другой, нужду балансировать между двумя центрами экономического могущества в Евразии. Сами Германия и Китай тем временем объявляют о своем намерении снизить зависимость от импорта энергоносителей.

На материке Евразия Европа и Китай далеки друг от друга, но Соединенные Штаты близки им обоим. При этом Соединенные Штаты отнюдь не готовы играть роль, служащую сугубо интересам двух оконечностей Евразии. Разумеется, США на материке преследуют свои собственные цели, в том числе, для сдерживания Китая и Германии. Поэтому США не заинтересованы ни в самостоятельной роли России, как центра евразийской экономической и политической интеграции, ни в безоговорочной передаче российских ресурсов одному из центров экономической интеграции на оконечностях Евразии. Не заинтересованы США и в прежнем балансировании России.

При существующем описанном нами раскладе сил в Евразии США устроил бы их безоговорочный контроль над Москвой с условием отказа России от государственного суверенитета. При этом для сдерживания двух экономических центров на оконечностях Евразии США явно предпочли бы взять на себя контроль на российским энергетическим сектором под прикрытием приватизации с передачей его ТНК, базирующимся на США. Возможной альтернативой «новому порядку в Северной Азии» под эгидой США мог бы стать устроенный Соединенными Штатами по известной уже модели хаос на пространстве между двумя возникшими после окончания холодной войны экономическими центрами на оконечностях Евразии. Другого выгодного для США решения украинского кризиса пока не просматривается. Но, очевидно, что в ходе него американцы одновременно играют и против Германии, и против Китая, и против России.

Дмитрий Семушкин