Исключает ли система GVC понятия «национальное» и «отечественное» из глобальной экономики? На примере взаимодействия Китая с другими мировыми технологическими центрами видно, что национальные системы адаптации и генерирования технологий обладают спецификой, связанной с культурой, историей, экономикой и размерами страны, а немалая часть научно-технического потенциала работает непосредственно на решение национальных задач. Более того, в крупных странах возможно постепенное вытеснение с внутренних рынков и из экспорта продукции, созданной в рамках GVC, и замена ее изделиями отечественных производителей при активном участии в этом процессе национальной науки и техники.

Национальная самостоятельность, поиски путей обеспечения суверенитета вновь становятся актуальными – после двух с половиной десятилетий, казалось бы, необратимо усиливавшейся глобализации. Становление полицентричной системы мировой экономики и политики существенно модифицирует мощное асимметричное воздействие центра на периферию, в том числе в области науки и техники.

Рост технологической зависимости от зарубежья в современную эпоху, по-видимому, неизбежен. Но неизбежны и попытки его ослабить, в частности, за счет диверсификации источников заимствований.

В нынешнем десятилетии оценки экономического и технологического потенциала Китая приобрели для России особое значение. Развитие продуктивных и разносторонних отношений двух стран способно, на наш взгляд, существенно укрепить их индивидуальную самостоятельность в научно-технической сфере.

Изучение научно-технического потенциала КНР, опыта развития сферы НИОКР в этой стране для России безусловно полезно. Достаточно сказать, что в области организации науки и техники у Китая имелось немалое изначальное сходство с советской системой. При этом, как считает большинство экспертов, китайский опыт оказался весьма удачным, а сформировавшаяся система – довольно необычной и способной преподнести немало сюрпризов.

Ограничимся анализом лишь некоторых показателей, характеризующих результаты участия Китая в международных технологических обменах или трансферах. Но сначала немного об истории становления науки и техники в этой стране.

Развивающаяся система

Китайские наука и техника в современном понимании восходят лишь к концу XIX в. На рубеже XIX‒XX вв. были основаны широко известные теперь университеты: Тяньцзиньский (1895 г.), Пекинский (1898 г.), Нанкинский (1902 г.), Фуданьский (1905 г.), а также университеты транспорта в Пекине и Шанхае (1896 г.). Вместе с японскими университетами, где получили первые представления о западной науке китайцы-эмигранты, эти учебные заведения стали базами подготовки научных кадров. В 1928 г. гоминьдановское правительство учредило Академию наук (Academia Sinica), объединившую около 10 научных центров и лабораторий. В 1930-е годы в Пекине, Шанхае и Нанкине возникли первые исследовательские центры в области физики, биологии и фармакологии. Среди немногочисленного персонала было много репатриантов.

На момент образования КНР (1949 г.) ученых, непосредственно занимавшихся исследованиями в 40 научных центрах, насчитывалось всего около 500. Половина из них стала работать в учреждениях Академии наук Китая, образованной в том же году. Подготовка научных кадров в 1950-е годы осуществлялась при масштабном советском содействии: так, в СССР прошли обучение около 10 тыс. китайских студентов, аспирантов, преподавателей и исследователей. К концу десятилетия численность ученых в стране многократно выросла.

В 60‒70-е годы внутренние неурядицы и полуизоляция страны негативно сказались на подготовке кадров. Исключением были лишь ВПК, нефтяная и некоторые другие отрасли. Кардинальный поворот в сфере образования и науки начался лишь в конце 1970-х годов – в ходе инициированных Дэн Сяопином реформ.

До Всекитайского совещания по вопросам развития науки и техники, проведенного в 1996 г., в КНР реализовывались государственные программы НИОКР в области ключевых технологий (1982) и высоких технологий (1986), а также внедрения научно-технических достижений (1990) и приоритетных направлений фундаментальных исследований (1991). В 1996 г. Министерством по науке и технологиям и Госкомитетом КНР по экономике и торговле была развернута Программа технологических новаций. Она охватывала сферы НИОКР, маркетинга, технологий, оборудования и производства новой продукции. Затем, в 1997 г., была принята Программа развития фундаментальных исследований, целью которой стала «поддержка тех фундаментальных исследований, которые отвечают насущным потребностям страны, способствуют утверждению науки на передовых позициях и затрагивают проблемы долгосрочного развития Китая» [1, с. 459].

С середины 1990-х годов в Китае осуществлялись специальные программы, нацеленные на развитие науки и техники в отдельных областях экономики. Так, программа «Искра» (1996 г.) предусматривала внедрение и распространение передовых научных достижений в сельском хозяйстве. Она имела огромную социальную значимость: ее ориентировали на искоренение бедности в деревне. Целью начатой в 1997 г. программы «Факел» была коммерциализация научных достижений. С ее запуском в Китае стали возникать промышленные парки и центры для предпринимателей, давшие мощный импульс подъему высокотехнологичных предприятий.

В настоящее время КНР реализует долгосрочную Программу развития науки и техники на период до 2020 г., принятую на Всекитайской конференции в 2006 г. В Программе заложены два основных подхода к развитию науки и техники. Первый – традиционный – предполагает осуществление крупных научных проектов при полной поддержке государства. Второй подход считается более новым, он включает в себя развитие промышленных инноваций и коммерциализацию ноу-хау [2, р. 9].

Преодоление технической отсталости, становление современной комплексной системы производительных сил, важнейшим звеном которой была признана наука, разворачивалось постепенно по трем направлениям.

Во-первых, последовательно проводилась политика открытости, частью которой уже в начале 1980-х годов стала подготовка национальных научных кадров за рубежом, преимущественно в США. В дальнейшем эта политика была дополнена программами репатриации умов, а также привлечения в Китай зарубежных исследователей. В конце прошлого – начале нынешнего века в КНР были сняты многие имевшиеся ограничения на выезд за рубеж на учебу и работу китайцев, а также работу в Китае иностранных граждан. Впрочем, основной научный контингент (более 90%) готовится внутри страны.

Во-вторых, при сохранении централизованного управления научной сферой и ее долгосрочном планировании (тут главную роль играют Академия наук Китая и Министерство науки и технологий) самое пристальное внимание при реформировании в середине 1980-х годов уделялось взаимодействию науки и практики, внедрению результатов исследований, их коммерциализации. Лишь на более позднем этапе наметилась тенденция к опережающему росту вложений в фундаментальные исследования: их долю в затратах на НИОКР намечено увеличить с 5% в настоящее время до 15% к 2020 г. На рубеже веков реформирование научных учреждений (отраслевых и Академии наук Китая) сопровождалось их укрупнением и омоложением. Сегодня цвет китайской науки сосредоточен в более чем 80 институтах Академии (до реформы их было больше 100 [4]).

В-третьих, неуклонно наращивалось финансирование материальной базы исследований и заработной платы научных сотрудников. Только за 2007‒2011 гг. расходы на НИОКР выросли в 2,3 раза [3, р. 1]. Расходы на науку (в гражданских отраслях) выросли с менее чем 1% ВВП на рубеже веков до 2,1% в 2013 г. (примерно 180 млрд долл.). Число исследователей в КНР в настоящее время уже несколько превысило аналогичный показатель США.

Таким образом, перед нами сравнительно молодой, быстро развивающийся, очень крупный научно-технический комплекс, судить о котором по меркам других стран весьма непросто. Масштаб изменений, произошедших за последние десятилетия, во многом меняет привычную картину взаимодействия Китая с другими мировыми научно-техническими центрами.

В связке с индустрией

Ориентация на практику (а в годы реформ под этим понималось прежде всего развитие производительных сил большой отсталой страны) предопределила теснейшую связь китайской науки с индустриализацией. Последнюю в Китае рассматривают как создание комплексной полноотраслевой промышленности. Сочетая замещение импорта и развитие экспорта, КНР в конце XX в. стремилась по возможности локализовать производство по всей технологической цепочке: от разработки до реализации продукта. В новом веке к этому прибавилось активное наступление на внешние рынки с целью добиться контроля над наиболее выгодными звеньями разработки, изготовления и распределения товаров. «Идти за рубеж, идти вверх (по цепочкам добавленной стоимости)», – одна из стратегических установок этого движения, дополняемая в наши дни призывами к созданию и раскрутке китайских брендов на мировом рынке.

Подчеркнем один существенный момент: в 2005‒2014 гг. курс юаня к доллару повысился на 30%. Одновременно Китай значительно увеличил свой вес в мировом экспорте – с 7 до более чем 12%. Следовательно, конкурентоспособность китайской промышленности опирается уже не только на ценовые, но и на другие факторы, включая системность и скоординированность местной промышленной структуры, а значит – и ее научного обеспечения.

О том, что движение идет успешно, можно, в частности, судить по структуре внешней торговли Китая (табл. 1). При дефиците в 2002 г. КНР уже до финансового кризиса 2008‒2009 гг. вышла на позиции нетто-экспортера высокотехнологичной продукции обрабатывающей промышленности. В 2013 г. активное сальдо по этой статье превысило 100 млрд долл., что говорит о технологической полноценности китайской индустрии с точки зрения стандартов качества. Еще более впечатляет рост актива Китая в торговле машиностроительной продукцией и электроникой. Практически с нуля он за 11 лет увеличился до 425 млрд долл.

Таблица 1

Некоторые показатели внешней торговли КНР в 2002, 2007 и 2013 г.

Другая важная характеристика технологического уровня китайской промышленности также может быть обнаружена с помощью внешнеторговой статистики: речь идет о доле во внешнеэкономических операциях товаров, изготовленных с использованием импортных компонентов. В 2007 г. на такие товары во внешней торговле Китая приходилось 45,6%, на территории страны к цене компонентов было добавлено стоимости примерно на 250 млрд долл. В 2013 г. два этих показателя составили, соответственно, 32,7% и 360 млрд долл. (подсчитано по [5]). Таким образом, доля товаров, произведенных с использованием импортных компонентов (а значит, и технологий) во внешнеторговых операциях КНР значительно сократилась. Это подтверждает выросшую технологическую независимость страны и подвергает сомнению расхожее представление о том, что оптимальным для отставших стран является участие в так называемых глобальных цепочках создания стоимости (Global Value Chains – GVC).

Все менее справедлива и ставшая привычной характеристика китайской промышленности как преимущественно трудоемкой. Она актуальна лишь для массива деревенского полумануфактурного производства, социально значимого, но уже не определяющего лицо индустрии. Это подтверждается и авторитетными международными исследованиями: доля трудоемких производств в китайской промышленности составила в 2012 г. 10% против среднемирового показателя в 7% [6]. Разница, как видно, небольшая.

Из истории известно, что развитие национальных научно-технических комплексов – часть промышленной революции. Страны, запоздавшие с индустриализацией, могут, с одной стороны, воспользоваться уже имеющимися в мире наработками, с другой – создать со временем собственные системы генерации знаний и новаций. На ранних этапах догоняющего промышленного развития главной является проблема освоения зарубежного опыта. Ее успешное решение, как правило, создает базу для перехода в зрелое индустриальное общество, самостоятельно и равноправно участвующее в международных трансферах технологий. Эта стадия в Китае, на наш взгляд, уже наступила в текущем десятилетии.

Заимствование и генерация

В истории становления научно-технического комплекса КНР было несколько периодов энергичных заимствований зарубежного опыта. На рубеже XIX‒XX вв. роль донора уже переработанного западного знания сыграла Япония. В 1950-е годы аналогичную функцию выполнил СССР. Во времена реформ Дэн Сяопина технологические заимствования в основном производились из стран Запада. Китайские исследователи одними из первых вкусили плоды либерализации и открытости: уже в начале 1980-х годов на регулярную основу были поставлены зарубежные командировки ученых. Одновременно широко развернулась переводческая и аналитическая работа с зарубежными источниками информации. Вовремя подоспевшая компьютеризация значительно облегчила приобретение и систематизацию знаний о внешнем мире.

Не секрет, что копирование зарубежных образцов, «обратный инжиниринг» и тому подобные способы освоения зарубежных технологий сыграли в Китае немалую роль в налаживании массового промышленного производства в последние десятилетия ХХ в. Небогатая страна почти открыто исповедовала принцип: «Самое хорошее на рынке не продают, его можно только украсть или придумать самим».

Масштабы китайского хозяйства таковы, что распространение заимствований по всей экономической системе (в основном по госсектору) часто оказывалось гораздо эффективней, чем самостоятельная генерация новаций. Технологии среднего уровня, или то, что когда-то называли подходящей (appropriate) техникой, сыграли незаменимую роль в индустриальном подъеме Китая в ХХ в., развитии сельской мануфактуры, решении, казалось бы, невозможной задачи трудоустройства населения. Важной оказалась и их роль в массовом повышении технической грамотности. Заметим, кстати, что вплоть до недавнего времени число учащихся средних специальных заведений в КНР превышало количество студентов в вузах.

Но со временем расширение связей с внешним миром, вступление в международные организации, бурное развитие частного предпринимательства, а главное – стимулирование самостоятельной генерации новых знаний сформировали в Китае вполне отлаженную культуру и достаточно эффективные механизмы внутренних и международных трансферов технологий.

В новом веке Китай буквально «выстрелил» в области регистрации патентов на результаты интеллектуальной деятельности, включая патенты на изобретения. Этот рывок в период 2008‒2013 гг. привел к переходу количественных показателей в качество (табл. 2).

Таблица 2

Число зарегистрированных за год и действующих на конец периода патентов в КНР

Источник: ГСУ Китая, данные округлены. (См.Сайт 1,Сайт 2)

При сравнении достигнутых Китаем в этой области результатов с данными о некоторых других странах (табл. 3‒6) можно сделать несколько выводов.

Во-первых, по абсолютным показателям текущей регистрации патентов на изобретения КНР уже вплотную приблизилась к мировым лидерам в этой области: США и Японии.

Во-вторых, по текущим и накопленным показателям регистрации патентов на изобретения Китай почти на порядок опережает Россию и в десятки раз – Индию. (В начале нулевых годов некоторые аналитики ‒ не вполне, как выясняется, обоснованно ‒ полагали, что «индустриально облегченная» Индия, раньше других развивающихся стран приобщившаяся к постиндустриальным технологиям, имеет немалые преимущества перед Китаем [7].)

Таблица 3

Число зарегистрированных за год и действующих на конец периода патентов в США

Источник: WIPO Statistics Database, October 2013. Данные округлены.

Таблица 4

Число зарегистрированных за год и действующих на конец периода патентов в Японии

Источник: WIPO Statistics Database, October 2013. Данные округлены.

Таблица 5

Число зарегистрированных за год и действующих на конец периода патентов в России

Источник: WIPO Statistics Database, October 2013. Данные округлены.

Таблица 6

Число зарегистрированных за год и действующих на конец периода патентов в Индии

Источник: WIPO Statistics Database, October 2013. Данные округлены.

Наконец, в-третьих: среди всех государств, данные о которых мы привели выше, КНР оказалась единственной страной, где патентный рывок 2008‒2013 гг. сопровождался увеличением доли резидентов среди заявителей. Это свидетельствует о высокой квалификации современных китайских исследователей, их растущей изобретательской активности и заинтересованности в охране и коммерциализации своих разработок.

На нынешнем этапе развития китайской науки и техники в какой-то мере стирается разница между «чужим» и «своим». Но такое впечатление (зачастую несколько обманчивое) создается как раз в силу избавления национальной науки от ощущения отсталости – изначального мотива нации, берущейся за модернизацию и жадно ищущей за рубежом недостающие ей атрибуты современного.

Достижения и проблемы

Практицизм китайцев известен. Их кажущаяся «приземленность» порой дает повод говорить о малой способности китайского менталитета к «прорывам», «открытиям» и, конечно же, популярным теперь «инновациям». Нередко и сами жители Поднебесной довольно скромно отзываются о своих потенциях в области научных прорывов.

Отчасти даже по этой причине не следует спешить с выводами. Продавая с огромным активом воплощенные в материале свои и чужие технологии, КНР получает возможность столь же масштабного ввоза недостающих знаний и технологий – как путем привлечения зарубежных специалистов (или высококвалифицированных репатриантов), так и через приобретение патентов, лицензий и т.п. Оценить будущий эффект этих приобретений сегодня не представляется возможным.

Отметим два момента.

Во-первых, в международной торговле интеллектуально емкими услугами (к ним в КНР, в соответствии с классификацией ГАТС ВТО, относят большинство видов услуг – за исключением транспортных и туристических) Китай в XXI в. добился немалых успехов и имеет по «интеллектуалке» активный баланс. Крупной дефицитной статьей, помимо страхования, являются только «роялти и лицензионные вознаграждения». Однако, на наш взгляд, это свидетельствует не столько о росте зависимости Китая от импорта технологий, сколько о тенденции более уважительного отношения к интеллектуальным правам, а также о возросшей способности промышленности самостоятельно осваивать зарубежные знания.

Таблица 7

Баланс платежей КНР по отдельным статьям торговли услугами, млрд долл.

Источник: ГУВК Китая

Во-вторых, по двум другим важным статьям интеллектуально емких услуг прогресс Китая принял вполне осязаемые с финансовой точки зрения параметры. В результате ситуация общего дефицита по трем статьям технологического трансфера в 2004 г. сменилась на противоположную в 2013 г., а суммарный актив составил свыше 6 млрд долл. (табл. 7).

Таблица 8

Платежи в международной торговле некоторыми услугами в 2013 г., млрд долл.

*Исключая торговлю внутри ЕС

Источник: International Trade Statistics 2014. Geneva: WTO, 2014. P. 134-136.

Заметим, кстати, что на мировом рынке патентов и лицензий ‒ помимо США, которым достается львиная часть доходов по статье «роялти и лицензионные вознаграждения» ‒ лишь Японии удается добиваться актива (табл. 8). Даже страны ЕС работают в этой сфере с пассивом.

Прямые эффекты энергичной политики Китая в области международных технологических трансферов (рост доходов) сопровождаются важными косвенными выгодами. Так, став приобретателем крупных пакетов лицензий на технологии, КНР, естественно, имеет возможность оказывать давление на продавцов в вопросах цен и условий передачи знаний.

Страна реализует на внешних рынках преимущества своего нынешнего положения «мастерской мира», уверенно резервируя на будущее функции лаборатории, библиотеки, испытательного стенда и т.п. – как представляется, также мирового значения. Перед многими партнерами Китая, включая Россию, встает непростая задача, связанная с определенной информационной асимметрией и инерцией: технических специалистов, владеющих китайским языком, очень мало, а массив знаний, генерируемых в КНР, игнорировать уже нельзя.

Оценивая в общих чертах проблемы китайской науки, зарубежные аналитики отмечают традиционную приверженность китайцев «родному» месту работы. Нередко сохраняются избыточные межведомственные барьеры. В результате сравнительно низка, по международным меркам, мобильность научных кадров. Планирование и «длинные» научные темы порой лишают исследовательские коллективы необходимой гибкости. Быстро повышаются, но еще отстают от лучших мировых стандартов показатели цитируемости, особенно в общественных науках [8]. Появилась и коррупция в научной сфере [9; 10; 11].

Эти и другие проблемы науки, разумеется, не остаются без внимания в Китае. Не вызывает особых сомнений и способность их постепенного решения: научные и кадровые заделы последних десятилетий весьма основательны. Не кажутся нереалистичными прогнозы о скором начале массового экспорта Китаем научно-технических кадров [12]. В какой-то мере такие прогнозы можно считать состоявшимися, если иметь в виду масштабы содействия Пекина в этой сфере развивающимся странам.

Приведем выдержку из статьи в «Гардиан» американского климатолога, побывавшего в конце 2014 г. на семинаре в Пекине. Его приятно удивили целеустремленность китайских коллег, их более высокий, чем в США, общественный статус и забота об ученых со стороны государства. «Да, – констатирует Дж. Эбрэхэм, – центр интеллектуальных мощностей явно перемещается в Китай. Эта страна имеет опережающий взгляд на будущее: не только в области чистой энергии и климата, но и информационных систем, здравоохранения, нанотехнологий и в других высокотехнологичных сферах» [13].

По-видимому, справедливо мнение, что современное производство достигло пределов интернационализации [14]. По разным оценкам, от 60 до 80% мировой торговли товарами представляет собой перемещение узлов, деталей, компонентов и готовой продукции в рамках GVC. Даже полностью производимые в отдельных национальных хозяйствах товары, как правило, не могут попасть на внешние рынки без использования в той или иной мере сферы международных услуг. Считается неизбежным и использование в производстве зарубежных технологий – в том числе и тогда, когда товар ориентирован только на «домашнего» потребителя.

Следует ли из этого, что «национальное», «отечественное» и т.п. – умирающие понятия в мире глобальной экономики? Идет ли дело к постепенному устранению всех барьеров в международных обменах и, следовательно, ликвидации самого понятия национальных хозяйств, в том числе как препятствия для работы единого мирового рынка, включающего в себя рынок технологий?

Представляется, что подобный вывод был бы преждевременным. На примере взаимодействия Китая с другими мировыми технологическими центрами хорошо видно: во-первых, национальные системы адаптации и генерирования технологий обладают значительной спецификой, связанной с культурой, историей, экономикой и размерами страны; во-вторых, немалая часть научно-технического потенциала работает непосредственно на решение национальных задач, так или иначе поставленных и обеспечиваемых государством. Более того, в крупных странах возможно (и выгодно!) постепенное вытеснение с внутренних рынков и из экспорта продукции, созданной в рамках GVC, и замена ее изделиями отечественных производителей – при активном участии в этом процессе национальной науки и техники.

Примечания:

[1] Кузык Б.Н., Титаренко М.Л. Китай – Россия 2050: стратегия соразвития. М.: Институт экономических стратегий, 2006.
[2] Innovation in China. Operation, Performance and Prospects for China’s Industrial Innovation System: Impact of Reform and Globalization. N.Y.: The Levin Institute, SUNY, 2006.
[3] Communiqué on National Expenditures on Science and Technology in 2012 // Государственное статистическое управление Китая: http://stats.gov.cn/english/PressRelease/201309/t20130926_454873.html (дата обращения: 15.10.2019).
[4] Не считая институтов социального и гуманитарного профиля, которые в КНР находятся в ведении Академии общественных наук.
[5] Statistical Communiqué of the People's Republic of China on the 2007; 2013 // Государственное статистическое управление Китая: http://stats.gov.cn/english/NewsEvents/200802/t20080228_25995.html; http://stats.gov.cn/english/PressRelease/201402/t20140224_515103.html
(дата обращения: 15.10.2019).
[6] Eloot K., Huang A., Lehnich M. A new era for manufacturing in China // McKinsey:http://mckinsey.com/insights/manufacturing/a_new_era_for_manufacturing_in_china (дата обращения: 24.10.2019).
[7] Chai J.C.H., Roy K.C. Economic Reform In China And India: Development Experience In A Comparative Perspective. Northampton, MA: Edward Elgar, 2006.
[8] Wells W. The returning tide. How China, the world's most populous country, is building a competitive research base. J Cell Biol, 2007. 176(4): 1-26: http://jcb.org/cgi/reprint/176/4/376 (дата обращения: 9.11.2019).
[9] Отчасти это связано с тем простым обстоятельством, что большинство зарубежных обществоведов не знают китайского языка. Кроме того, китайские социологи, историки, экономисты и др. главным образом заняты изучением собственной страны и долгое время подчеркивали ее специфичность. Ими создан огромной пласт полезнейших наработок в области теории социально-экономического развития, взаимодействия плана и рынка, практики переходных обществ, современной индустриализации, совокупной мощи государства, комплексной конкурентоспособности и т.п. Полезность этих трудов зачастую со снобизмом отвергается.
[10] Cao С. The science and innovation challenge for China's new leaders // The Guardian. 8.10.2018: http://theguardian.com/science/political-science/2013/oct/08/science-innovation-china-leaders (дата обращения: 9.11.2019).
Han Wei. Gov't Gives Academics Failing Grade for Fraud in Research Funding: http://english.caixin.com/2014-11-14/100751190.html (дата обращения: 07.12.2019).
[11] Китай станет державой по экспорту научно-технических кадров: http://russian.people.com.cn/95181/7562325.html (дата обращения 06.12.2019).
[12] Abrahams J. The Chinese scientific revolution aims to tackle climate change:
http://theguardian.com/environment/climate-consensus-97-per-cent/2014/nov/28/chinese-scientific-revolution-tackle-climate-change (дата обращения 07.12.2019)
[13] Салицкий А.И. Пределы глобализации и экономическое сотрудничество в БРИКС // электронное издание «Фонд стратегической культуры»: http://fondsk.ru/news/2013/12/15/predely-globalizacii-i-ekonomicheskoe-sotrudnichestvo-v-briks-24598.html (дата обращения: 11.11.2019).

perspektivy