Первоначально, после прихода к власти китайских коммунистов, ситуация в Синьцзяне развивалась по советским лекалам строительства «национально-культурной автономии». Даже уйгурский алфавит был официально с арабских букв переведен на кириллицу по разработкам ученых СССР. Но вскоре Пекин скорректировал курс, в Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) начали переселять китайцев, эта политика продолжается до сих пор.

Численность этнических ханьцев, проживающих в СУАР, выросла с 4% в 1949 году до 40% к исходу XX века.

Китайская колонизация преимущественно велась военно-административными методами. Дивизии китайских коммунистов, вошедшие в Синьцзян, с начала 1950-х были переформированы в так называемый «Синьцзянский производственно-строительный корпус» (СПСК) численностью свыше 200 тысяч человек – 13 сельскохозяйственных и 3 рабочие дивизии принялись осваивать целину, строить дороги и прочую инфраструктуру. Работу в полях солдаты совмещали с боевой подготовкой. Вскоре директивой ЦК КПК солдатам корпуса разрешили жениться, наладив поток женщин из центральных районов Китая. К 1970-м годам эта «трудовая армия» увеличилась до 700 тысяч человек, ею было построено в Синьцзяне свыше 20 тысяч новых китайских поселений.

Все эти десятилетия китайского освоения СУАР не обходились без стычек уйгуров и ханьцев, большинство таких фактов остается почти неизвестным в силу тотальной закрытости маоистского Китая. Известно о волнениях 1962 года в Или-Казахском автономном районе Синьцзяна на границе с советским Казахстаном. В китайской официальной истории эти события именуются «националистическим мятежом». Авангардом выступления стали рабочие нефтяных промыслов, среди которых было много ветеранов антикитайского восстания 1940-х. В ходе подавления мятежа расстреляли и посадили в лагеря свыше 5 тысяч человек, от 60 до 100 тысяч уйгуров и казахов бежали через границу в СССР. Тогда же СУАР покинули и перешли в Советский Союз большинство русских офицеров, служивших в китайской армии.

Среди немногих ставших известными за пределами Китая фактов этнических столкновений в Синьцзян есть и такой – в 1967 году в городе Шихедзы, втором по величине в СУАР, уйгуры убили свыше сотни и ранили свыше тысячи «хунвейбинов», приехавших сюда из Китая углублять «культурную революцию».

В 60–70-е годы на границе Синьцзяна и Казахской ССР произошло несколько вооруженных столкновений между советскими и китайскими войсками. Самое известное из них – бои у озера Жаланашколь в августе 1969 года. С конца 60-х годов Среднеазиатский военный округ СССР готовился воевать на территории Синьцзяна, внимательно изучая потенциальных противников и союзников на этой территории.

Советские солдаты во вррмея боев у озера Жаланашколь, август 1969 года.

В 1980 году закрытый справочник для советских офицеров Среднеазиатского округа вполне в духе «ориентальных» описаний XIX века давал коренному населению такую характеристику:

«Уйгуры один из древнейших народов Средней Азии, имеют богатую и древнюю культуру… Национальными чертами являются гостеприимство и вежливость. Однако уйгуры очень гибки в обращении с людьми и отнюдь не каждый вошедший в дом уйгура найдет для себя теплый прием.

Уйгуры очень суеверны. Они верят в заговоры, колдовство, талисманы, в существование ведьм и домовых. Сосредоточенные и серьезные в обыденной жизни, уйгуры при звуках музыки и песни оживляются и с увлечением предаются веселью. Среди уйгуров-мужчин, несмотря на то, что это запрещено мусульманскими законами, широко распространено курение анаши…»

Военные поселения

В ходе затянувшегося советско-китайского политического противостояния власти Пекина вполне серьезно рассматривали ввод советских войск в Афганистан как подготовку советской аннексии Синьцзяна. В итоге численность китайских войск в СУАР резко выросла, и к началу 80-х годов Синьцзянский производственно-строительный корпус насчитывал свыше 2 млн 250 тысяч человек, составив одну шестую населения СУАР. Корпус производил четверть всей продукции автономного района, занимаясь всем – от добычи полезных ископаемых до выращивания хлопка. В составе корпуса были сельскохозяйственные, инженерно-строительные и даже гидротехнические дивизии.

Корпус представляет собой огромную социально-экономическую корпорацию, включающую отдельные города, сельские районы, множество промышленных производств и даже два собственных университета. При этом раскинувшийся по всему Синьцзяну корпус остается практически полностью китайским – среди его военнослужащих свыше 88% ханьцев и менее 7% уйгуров.

Среди всего населения региона только 40% китайцев и 45% уйгуров, но в столице СУАР городе Урумчи китайцев 80%, а уйгуров только 12%, да и те в основном живут на окраинах своей столицы.

На территории СУАР располагаются и важнейшие для Китая объекты атомной сферы – именно здесь на дне высохшего соленого озера Лобнор у Турфанской пустыни расположен полигон, где испытывается ядерное оружие. В 1964 году здесь была взорвана первая китайская атомная бомба. В 1996 году Китай последним из мировых держав провел здесь ядерное испытание перед присоединением к мораторию на них.

Современный Синьцзян представляет собой важную часть экономики КНР. Здесь разрабатывается свыше 3000 месторождений самых разнообразных полезных ископаемых – от угля и нефти до золота и редкоземельных металлов. Запасы угля в Синьцзяне оцениваются в два триллиона тонн, оценочные запасы нефти тоже впечатляют – 30 миллиардов тонн. Здесь встречаются почти все виды полиметаллических руд и почти вся таблица Менделеева. По прогнозам американских экономистов, в первой половине XXI века Синьцзян станет одним из самых притягательных регионов Азии для мировых транснациональных компаний. Здесь может развернуться ожесточенная конкуренция за разработку богатейших месторождений. Естественно, Пекин не может оставить без тщательного присмотра такой перспективный и проблемный регион.

Исламизм из Пекина и распад СССР

Китайские власти, опасаясь этической и культурной близости уйгуров с тюркскими народами СССР, не только наглухо закрыли прежде прозрачную границу, но и перевели уйгурский алфавит с кириллицы на латиницу (все среднеазиатские республики СССР тогда пользовались исключительно кириллицей), а затем, в начале 80-х, вообще официально вернули арабский алфавит. Это была третья за 30 лет смена алфавита уйгурского языка в СУАР.

С конца 60-х и до конца 80-х годов вся политика Китая строилась исходя из открытого военно-политического противостояния с СССР. Дэн Сяопин, даже начав капиталистические реформы, в отношениях с нашей страной долгое время оставался поборником самого жесткого курса на противостояние. Поэтому, особенно после ввода советских войск в Афганистан, власти КНР вполне серьезно опасались, что следующим полем боя станет Синьцзян. Официальный Пекин постарался не только оградить уйгуров от какого-либо советского влияния, но и найти среди них союзников против советской экспансии.

Возможными союзниками Пекину показались исламисты, которых издавна было немало среди уйгуров. Поэтому с начала 80-х годов в СУАР смягчили религиозную политику. Ранее, особенно в годы маоистской «культурной революции», любая религия, включая господствующий в СУАР ислам, рассматривалась как враждебное и подлежащее искоренению явление. Если в 1982 году в Синьцзяне оставалось менее трех тысяч действующих мечетей и молельных домов, то к концу десятилетия их число выросло более чем в четыре раза.

Синьцзянские исламисты стали для китайских спецслужб связующим звеном с афганской оппозицией, воющей против СССР. У нас об этом знают очень мало, но в реальности Китай снабжал оружием моджахедов куда активнее и щедрее, чем США и Саудовская Аравия.

Официальный Пекин на протяжении 80-х закрывал глаза на то, что многие вступившие в КПК уйгуры, в том числе высокопоставленные функционеры СУАР, в нарушение устава Компартии регулярно посещали мечети. В 1987 году ЦК КПК разрешил открыть в регионе Синьцзянскую исламскую академию. В итоге к началу 90-х годов среди уйгуров Синьцзяна произошел исламский ренессанс.

В начале 90-х годов число действующих мечетей СУАР снова удвоилось. Это религиозное возрождение совпало с распадом СССР и всплеском исламизма и тюркского национализма в постсоветских среднеазиатских республиках. Важно помнить, что в этих новоявленных государствах издавна проживала немаленькая уйгурская диаспора – только в Казахстане свыше четверти миллиона.

Появление на карте мира новых государств Средней Азии, близких уйгурам по культуре и языку, послужило для коренного населения СУАР не только заразительным примером национализма. Распад СССР открыл для китайской экономики огромный среднеазиатский рынок. К началу 90-х годов реформы Дэн Сяопина как раз дали свои первые плоды, и только начавший бурно развиваться бизнес КНР бросился налаживать поток товаров made in China в Казахстан, Узбекистан, Киргизию, Таджикистан, Туркмению. Именно уйгуры, в силу языковой и культурной близости, стали основными посредниками в торговле. Буквально за несколько лет в Синьцзяне появилась состоятельная прослойка национальной уйгурской буржуазии, выросшая на посредничестве между промышленностью Китая и рынками постсоветской Средней Азии.

Гремучая смесь из исламского возрождения, торжества близких национализмов и возникновения немалых, по местным меркам, уйгурских капиталов дала неожиданный для официального Пекина результат. К середине 90-х годов уйгуры вполне массово и отчетливо выразили свое недовольство китайцами.

«Лихие 90-е» с китайской спецификой

Началом современного этапа уйгурского сепаратизма, выступающего под исламистскими лозунгами, стали события в районе Кашгара 5 апреля 1990 года, где, как писалось в официальной китайской прессе, вспыхнуло «вооруженное контрреволюционное восстание». Впервые после событий 1989 года на площади Тяньаньмэнь в Пекине для подавления беспорядков власти Китая были вынуждены прибегнуть к воздушной переброске войск. В операции также участвовали две «аграрные дивизии» Синьцзянского производственно-строительного корпуса.

Мятеж был вызван смещением популярного муллы, а также действиями офицеров полиции, следящих за контролем рождаемости – для традиционных исламских семей даже официальное разрешение трех детей (а не только одного ребенка, как китайцам) являлось сильным раздражителем.

В последующие годы неоднократно происходили столкновения с полицией, атаки полицейских участков, взрывы поездов и автобусов. В 1995 году власти объявили об обнаружении большого склада оружия. Весной 1996-го центральная газета СУАР «Синьцзян жибао» писала о том, что с февраля произошло пять серьезных социальных взрывов на территории Синьцзяна, в результате действия властей 2773 человека арестованы за причастность к террористической деятельности, найдено более 2,7 тонн взрывчатых веществ и 31 000 единиц боеприпасов. Согласно сведениям от самих уйгурских оппозиционеров, реальное число арестованных превышало 10 тысяч человек, более тысячи было убито в ходе столкновений с полицией и войсками.

Одно из наиболее громких столкновений в этот период длилось со 2 по 8 февраля 1996 года. Поводом стал арест полицией группы уйгурской молодежи в нелегальном молельном доме. Итогом массовых выступлений против этих арестов стало 120 убитых полицией и свыше 2500 арестованных уйгуров.

12 февраля 1996 года местная пресса сообщила о взрыве поезда. Правительство сразу же объявило, что данный теракт был проведен «Объединенным Революционным Фронтом» – эмигрантской уйгурской организацией, базировавшейся тогда в Казахстане. В мае уйгурский террорист попытался убить имама главной мечети Кашгара, сотрудничавшего с китайскими властями. Террорист был застрелен полицией, дальнейшее следствие выяснило, что покушавшийся с пяти лет был отправлен родителями на учебу в подпольное медресе, где уйгурским детям прививали азы исламизма и пантюркизма.

До конца 1996 года террористы застрелили целый ряд высокопоставленных чиновников уйгурской национальности, обвиненных в коллаборационизме с Китаем. Официальные данные засекречены, но считается, что за 1996 год в СУАР погибло около 500 сотрудников полиции и органов безопасности.

В начале 1997 года китайские власти приговорили к смерти и расстреляли несколько десятков уйгуров, арестованных годом ранее по делам о сепаратизме. Сведения об этих казнях вызвали волнения и погромы китайских переселенцев в ряде городов Синьцзяна, самые ожесточенные в городе Инин у границы с Казахстаном. Китай был даже вынужден официально проинформировать власти Казахстана о масштабных перемещениях войск в регионе. В город вошли 30 тысяч китайских солдат при поддержке танков и бронетехники. По данным уйгурских активистов, в 90% местных семей было арестовано от одного до трех человек.

Красные против зеленых

В ответ на насилие ЦК КПК объявил о тесных связях сепаратизма с «незаконной религиозной деятельностью» и начал кампанию по уменьшению исламского влияния в СУАР.

В компартии признали, что контроль над многими низовыми ячейками партии в деревнях Синьцзяна утерян. Оказалось, что в партию проникли исламисты: 25% членов Компартии в Синьцзяне исповедовали ислам, а в деревнях их число достигало 40%.

Для начала власти ужесточили законодательство, регулирующее религиозную деятельность. В Синьцзяне располагалась треть всех действующих мечетей Китая, за несколько лет власти сократили их число на 20%. Особое внимание обратили на контроль за религиозным образованием – только в 1997 г. в СУАР было закрыто 105 незаконных медресе.

Параллельно была проведена полная реорганизация низовых партячеек КПК в Синьцзяне. Партийное руководство выпустило для Синьцзянского комитета партии специальное положение, запрещающее участие членов КПК в религиозной деятельности, а так же распространение книг и других материалов религиозного характера. В случае обнаружения подобных фактов такие члены КПК должны автоматически рассматриваться как пособники террористов.

Власти Китая очень жестко ограничили контакты своих мусульман с зарубежными единоверцами – сократили число тех, кому разрешается отправляться на хадж в Мекку, теперь туда из Китая могут отправиться только пожилые люди. При этом лицу, получившему разрешение на хадж в Мекку, партийные власти СУАР официально предлагают заменить паломничество на бесплатную экскурсию в Пекин.

Власти КНР дополнительно перебросили в СУАР несколько армейских дивизий и существенно увеличили численность органов безопасности в регионе, вплоть до того, что в отдельных районах во время обострения ситуации численность силовиков превышала местное уйгурское население.

За несколько лет спецслужбы Китая арестовали, убили или вынудили бежать за границу наиболее активных лидеров сепаратистов и исламистов. По утверждениям уйгурских оппозиционеров, действующих за пределами Китая, спецслужбы КНР создали целую сеть подконтрольного им уйгурского подполья, провоцируя расколы в среде сепаратистов и невыгодные для них акции.

С 1999 года началось снижение интенсивности антикитайских выступлений уйгуров, особенно в их крайних формах. По итогам 2005 года китайские власти с удовлетворением констатировали, что за этот год на территории СУАР не произошло ни одного теракта.

Экономическая борьба с сепаратизмом

Впечатляющий рост китайской экономики, при всех его издержках, благотворно сказался и на Синьцзяне. К началу XXI века СУАР перестал считаться слаборазвитым и бедным регионом. В списке из 31 провинции и автономных образований Китая родина уйгуров стоит на двенадцатом месте по уровню ВВП на душу населения. Пекин активно способствует росту благосостояния СУАР – свободная экономическая зона и торговля со странами СНГ превратила Урумчи и другие города региона в процветающие центры промышленности и коммерции.

Рост экономики и соответственно международного влияния Китая обеспечил и политическую изоляцию уйгурских сепаратистов. В 90-е годы различные политические организации уйгуров беспрепятственно и практически открыто действовали в азиатских республиках бывшего СССР. Диаспоры и слабость местной государственности дали уйгурским сепаратистам надежную и удобную базу возле границ КНР. Подполью Синьцзяна удалось провести ряд покушений на китайских дипломатов и экспроприаций китайских бизнесменов. Например, в 2000 году в столице Киргизии убили несколько китайских чиновников и сотрудничавшего с китайскими властями руководителя уйгурской общины. В том же году в центре Алма-Аты вооруженные автоматами уйгуры из Синьцзяна успешно грабили банки и устроили бой с полицией и военными Казахстана. В 2002 году в Бишкеке члены подпольной «Организации освобождения Восточного Туркестана» застрелили консула КНР.

Но уже к началу XXI века ситуация кардинально поменялась – власти Казахстана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и Туркмении не только укрепили свой полицейский аппарат, но и все больше следуют в фарватере Пекина. К тому же их интересы и цели КНР в борьбе с исламистским подпольем полностью совпадают. Как следствие, за последнее десятилетие во всех этих республиках прошло немало судебных процессов разной степени закрытости против уйгурских организаций и активистов. В итоге синьцзянские оппозиционеры на территории постсоветской Средней Азии также оказались в глубоком подполье.

Взаимный тупик

Несмотря на успехи, существующее объективно этническое напряжение между ханьцами и уйгурами не удается снизить. Демографическое давление китайцев и отчуждение двух народов постоянно провоцируют этнические взрывы на территории Синьцзяна.

Наиболее известным за пределами Китая массовым столкновением стали беспорядки в Урумчи 2009 года. Поводом явилась стычка, произошедшая очень далеко от Синьцзяна – на юге Китая, в богатой и промышленно развитой провинции Гуандун. В городе Шаогуань на фабрике Early Light International, крупнейшего в мире производителя детских игрушек, ввели квоту для работников из Синьцзяна. Мероприятие прошло в рамках большой программы китайских властей, по которой с 2008 года 200 тысяч молодых уйгуров привлекались на работу в развитые приморские провинции Китая. Так, на фабрике среди 20 тысяч китайцев появилось примерно 800 молодых уйгуров.

Конфликт не заставил себя долго ждать. В силу ограниченности официальной информации, позднее появилось несколько версий, различающихся в зависимости от этнических симпатий источника – то ли уйгуры совершили групповое изнасилование в фабричном общежитии, то ли имели место всего лишь домогательства к работницам-китаянкам. Либо, по версии самих уйгуров, никакого насилия с их стороны не было вообще – просто двух китаянок из общежития испугали брутальные танцы и громкие песни молодых уйгуров.

Все это вылилось в массовую драку, для прекращения конфликта потребовалось вмешательство 400 полицейских. Дерущиеся стороны пытались добивать противников даже в машинах скорой помощи. По официальным данным, двое уйгуров были убиты и свыше сотни покалечены.

Сведения, фото и видеокадры массовой драки, дополненные различными слухами, моментально распространились в Интернете и соцсетях Китая. Уже через несколько дней в Синьцзяне начались демонстрации протеста возмущенных уйгуров. 5 июля 2009 года в столице СУАР Урумчи произошли первые столкновения уйгуров с полицией и местными китайцами. Заметную часть дерущихся с обеих сторон составили студенты Кашгарского педагогического института. По данным китайских властей, в ходе драк и погромов за два дня погибло 197 человек (менее полусотни уйгуров, остальные ханьцы) и около двух тысяч ранено.

Кадр телеканала CCTV во время беспорядков в Урумчи.

Силовики КНР действовали жестко – в СУАР блокировали Интернет, мобильную и телефонную связь, временно закрыли большинство мечетей и, по слухам в среде уйгуров, физически ликвидировали несколько десятков активистов этнической оппозиции. Арестовано было свыше тысячи погромщиков, уже через четыре месяца первые десять из них были расстреляны по приговору суда. В дальнейшем суды и расстрелы по делу о погромах в Урумчи продолжались.

Показательно, что власти КНР казнили не только уйгуров, но и ряд активных участников беспорядков из этнических китайцев. Был показательно расстрелян один из китайских зачинщиков драки в общежитии игрушечной фабрики в Шаогуань, ставшей детонатором погромов в Синьцзяне, также приговорили к смертной казни как минимум одного китайца из Урумчи. При этом спецслужбы КНР официально заявили, что главными зачинщиками и руководителями всех беспорядков были законспирированные уйгуры-сепаратисты.

Сепаратизм без союзников

Есть и еще важный фактор для понимания ситуации в Синьцзяне. Уйгурские оппозиционеры полностью лишены серьезных союзников и спонсоров за пределами Китая. О ситуации с республиками Средней Азии говорилось выше, в рамках Шанхайской организации сотрудничества полное взаимопонимание по вопросам противодействия исламизму и терроризму. Россия сама сталкивается с похожими проблемами на Северном Кавказе.

Что еще важнее, уйгуры лишены внешней поддержки. Пакистан и Китай издавна и открыто «дружат» против Индии, Пекин оказывает своему пакистанскому союзнику существенную техническую, военную и экономическую поддержку.

Войска Саудовской Аравии укомплектованы китайскими баллистическими ракетами, в этой исламской монархии постоянно проживает и работает 150 тысяч граждан КНР, а Пекин является одним из основных потребителей саудовской нефти, немного уступая лишь США и Японии. Пакистанская атомная бомба делалась на саудовские деньги при помощи китайских специалистов. Понятно, что в таких условиях главные спонсоры всех исламистов мира из Саудовской Аравии предпочитают не портить взаимовыгодные отношения с Китаем поддержкой уйгуров.

США, при всех сложностях отношений с КНР, пока не спешат переводить начавшееся политико-экономическое соперничество в область открытого противостояния. Тем более с 2001 года они вынуждены максимально дистанцироваться от любых радикальных исламистов – именно поэтому наиболее активные и радикальные уйгурские сепаратисты из «Исламского движения Восточного Туркестана» признаны Вашингтоном террористической организацией. США и Евросоюз ограничиваются скромной поддержкой так называемого «Всемирного уйгурского конгресса», светской организации, ограничивающейся правозащитной и пропагандистской деятельностью за пределами Китая.

Турция, со своими пантюркистскими амбициями, также не спешит поддерживать подполье, несмотря на значительную уйгурскую диаспору. Исламисты граничащего с Синьцзяном Афганистана слишком бедны и заняты собственными проблемами. К тому же спецслужбы КНР имеют в Афганистане сильные позиции со времен массовых поставок китайского оружия антисоветским моджахедам.

В итоге даже в «исламистском интернационале» уйгуры являются самыми маргинальными и нежелательными.

Как уйгурским сепаратистам не везло из-за большой геополитики в XIX-XX веках, так складывается ситуация и на данный момент. Хотя сама по себе уйгурская проблема вряд ли будет решена в ближайшей перспективе каким-то образом. Алексей Волынец