Шесть столетий назад знаменитый китайский евнух и фокусник флотоводец Чжэн Хэ стал первым известным нам уроженцем Поднебесной, достигшим берегов Африки.

С тех пор многое изменилось: Африка была колонизирована и деколонизирована, Китай перестал быть империей и стал однопартийной диктатурой. Сегодня КНР активно ведёт экономическое наступление по всему миру и наиболее агрессивно проявляет себя именно на «чёрном континенте».

В этом материале мы постараемся дать нашим читателям максимально полную картину того, чем на самом деле занимается в Африке наш загадочный восточный сосед.

ДВА КИТАЯ ДЛЯ ОДНОЙ АФРИКИ

Говоря об истоках сотрудничества двух таких разных цивилизаций, можно было бы вспомнить о китайских гастарбайтерах-«кули», завозившихся в Африку европейскими империями для проведения масштабных инфраструктурных работ, но в этом случае никак не просматривается воля самого китайского государства, слишком занятого на тот момент модернизацией Китая (а также внутренними интригами) и не имевшего ничего против избавления от человеческих «излишков». Поэтому давайте взглянем на более близкую и «политкорректную» эпоху.

В начале 1960-х годов почти все страны Африки получили независимость (пускай и не вполне полноценную, поскольку слово Британии и Франции в регионе до сих пор остаётся решающим во многих спорах) и за влияние в открывшемся для посторонних континенте (а именно в этом и заключался смысл деколонизации, навязанной американцами проигравшим Вторую мировую европейцам) начали сражаться два Китая: маоистский КНР и националистический Тайвань.

КНР со своим населением в 700 миллионов человек превышала по количеству людей всю Африку в три раза — таковы были все её достоинства на тот момент. 11-миллионный Тайвань перенаселённостью похвастать не мог, зато обладал вторым по размеру уровнем дохода на душу населения ($120) на Дальнем Востоке и тесными связями с британским Гонконгом, а значит, имел все, что необходимо для того, чтобы стать главным экономическим партнёром молодых стран.

Оба Китая делали одно и то же: участвовали в гуманитарных миссиях в африканских странах; старались первыми признать новообразованные страны, чтобы получить дипломатическое признание в ответ (и стать, таким образом, «главным Китаем»); принимали студентов из Африки. Но было и отличие: Тайвань теснее прочих общался с «умеренными» странами из «Union Africaine et Malagache», организации, объединявшей французские колонии, КНР водил открытую дружбу с радикальными левыми странами так называемой «Касабланкской группы» (насеровский Египет, Гана, Гвинея, Ливия, Марокко). Забегая вперёд, скажем, что первая организация более не функционирует, а вторая объединилась с конкурентами, чтобы образовать «Организацию африканского единства», позднее превратившуюся в «Африканский союз».

Различались и задачи. Коммунистический Китай стремился получить международную поддержку и обеспечить поставки стратегически важных ресурсов, «белый» Китай стремился ему в этом помешать и найти при этом рынки сбыта для своей промышленной и сельскохозяйственной продукции. Из 110 голосов в ООН того времени 33 принадлежали африканским странам, и китайцам из обеих стран вполне справедливо казалось, что они смогут изменить голосование в свою пользу в случае необходимости. Сегодня о мнении ООН мало кто беспокоится, но тогда это была серьёзная сила и все ещё помнили боевые операции войск ООН против КНР в ходе Корейской войны.

Для Тайваня поддержка африканских стран, впрочем, имела решающее значение: страна очень боялась уступить КНР своё место в ООН. Как оказалось, эти страхи были не напрасны: к 1971-му китайские коммунисты обработали не только Африку, но и Америку, после чего забрали место Тайваня в ООН.

Тогда же, в 1960-х, КНР начала медленно, но очень упорно продвигаться «в глубь» Африки. Хорошим началом стал заключенный в 1960-м году договор с Гвинеей, по условиям которого между двумя странам устанавливалось техническое и экономическое сотрудничество, 5 тысяч китайцев отправлялись в Африку, чтобы помочь местным в гуманитарных проектах и сельском хозяйстве, а, самое главное, Гвинея получала беспроцентный заём около $25 миллионов (очень большие деньги в те времена). Договор можно считать типовым — примерно такие же соглашения Китай заключал со всеми африканскими странами впоследствии: «никакой политики, максимум дела и денег». В 1961-м подобный договор заключили с Ганой, дав ей $19,6 миллионов на тех же условиях. По мере потепления отношений с Тайванем КНР присвоила скромные, но довольно интересные активы и достижения Гоминьдана в Бенине (который тогда ещё назывался красивым женским именем Дагомея), Чаде и Бурунди. Тогда же китайцы начали интересоваться сельскохозяйственными мощностями Африки: в 1965-м помогли Танзании построить большую ферму (2,5 тысячи гектаров) смешанного типа и сахарную плантацию на острове Занзибар (5,5 тысяч гектаров). Приобретённые там опыт и связи пригодились китайцам, как мы увидим позже. Более сложные проекты вроде постройки железной дороги в Танзании (под беспроцентный заём $980 миллионов) в 1970-х привели к тому, что к 1985-му году КНР установила дипломатические связи с 44 африканскими странами.

Итак, КНР получила крепкую основу для дальнейшей экспансии.

ЖЁЛТЫЕ КОРОЛИ

Ещё в 1980-м вся торговля Китая и Африки составляла лишь $1 миллиард. К 1999-му эти показатели выросли до $6,5 миллиардов. На тот момент в мире и в отношениях между столь разными мирами были созданы все необходимые предпосылки для дальнейшего сотрудничества: Китай зарекомендовал себя как надёжный (и уступчивый в политическом плане) партнёр, американский imperium ещё не успел стать для мира таким обременительным и практически все страны Земли ожидал экономический рост.

В 2000-м в Пекине прошёл первый формальный афро-китайский саммит, после чего начался взрывной рост обоюдной торговли, по итогам которого в 2012-м Китай стал главным торговым партнёром Африки — оборот составил уже $163 миллиарда. В прошлом году торговый оборот между Китаем и Африкой был в районе $200 миллиардов. Львиную долю всего этого оборота составляет импорт в Китай полезных ископаемых: нефть, уголь, металлы и т.д. — всё то, что так нужно второй экономике мира для продолжения экономического роста, имеющего решающее значение для внутренней политической стабильности. В принципе выкачивание ресурсов из Африки — это основа для любых движений КНР на этом континенте. Можно даже сказать, что торговля КНР с Африкой затрагивает вопросы национальной безопасности Китая. Символично также и то, что рост торговли происходил на фоне не сказать чтобы выдающихся экономических успехов Африки: если в 1948-м континент обеспечивал 7% экспорта в мире, то в 2004-м — уже всего лишь 1,7%.

Топовые поставщики столь нужного для Китая сырья — это Конго (нефть, лесоматериалы, основные металлы), Нигерия (нефть), Гана (марганец), Намибия (медь), Камерун (лесоматериалы),Ангола (нефть), Южная Африка (железная руда, алмазы, основные металлы, платина, марганец, медь и алюминий), Замбия (медь и основные металлы), Экваториальная Гвинея (нефть и лесоматериалы), Судан (нефть) и Габон (древесина, железная руда, марганец). Все эти страны обеспечивают 90% поставок африканского сырья для Китая, и важность сохранения с этими странами хороших отношений в Пекине прекрасно понимают, ведь чем дальше, тем прожорливей становится Китай: если в 1983-м потребление сырой нефти в КНР составляло 320 тонн в сутки, а потребление электроэнергии составляло 13,4 кВт/ч, то в 2007-м было уже 932 тонны в сутки и 274,9 кВт/ч соответственно.

Ещё Китай активно инвестирует в сельское хозяйство в Африке, так как вместе с запросом на ресурсы в КНР растёт запрос и на калории: к настоящему моменту китайские инвесторы приобрели в Африке полмиллиона гектаров земли для сельскохозяйственных целей. Если копаться во всём этом более подробно, то, конечно, выяснится, что на 10% этой земли китайцы занимаются гуманитарными задачами на благо континента, но многим медиа не дают покоя слухи о 10 миллионах гектаров африканской земли, принадлежащих китайцам. Скорее всего эти слухи являются правдой, но пока китайцы обрабатывают только 5% принадлежащей им там земли. Отчасти в появлении таких слухов виноваты сами китайцы: в прессе они делают громкие заявления («мы готовимся купить 3 миллиона гектаров земли в Конго, муахаха»), а потом спустя полгода в новостях проскальзывает новость о приобретении 100 тысяч гектаров, как это было в случае с Конго. Какие-то земли (например, те самые 100 тысяч гектаров в Конго) используются для выращивания биотоплива, столь нужного Китаю с его кошмарной экологией. Но, как бы то ни было, ввиду риска продовольственного кризиса Африка (и другие страны, где китайцам действительно принадлежат и где обрабатываются многие миллионы гектаров) становится немаловажным поставщиком сельскохозяйственной продукции: только в период 2007-2009 годов 33 африканские страны почтили своим визитом 104 высокопоставленных специалиста сельскохозяйственной отрасли КНР и сотрудничество Китая и континента в этой области только усиливается.

Рос и размер инвестиций: если в 2003-м прямые инвестиции КНР в Африке составили всего $74 миллиона, то в 2008-м эти показатели достигли отметки $5,5 миллиардов. И большая часть всех китайских инвестиций сосредоточена, конечно же, в добывающей промышленности. Если считать все проекты и вместе со странами Магриба (а также гуманитарные вещи), то общая сумма «африканских инвестиций» КНР превышает $150 миллиардов. Из $67,7 миллиардов «БРИКовских» инвестиций в 2012-м году $27,7 миллиардов выдал Китай. Тут, однако, необходимо понимать, что пока ещё наибольшие объёмы африканских инвестиций ($178,2 миллиардов на троих в том же 2012-м) несут на себе Британия, Франция и США, то есть две топовые колониальные державы и их враг.

Впрочем, и Китай не скупится: только в мае этого года страна объявила о создании нового фонда развития ёмкостью $2 миллиарда (который будет инвестировать деньги через Африканский банк развития) и о увеличении кредитной линии для нескольких африканских стран ещё на $10 миллиардов (доведя её, таким образом, до $30 миллиардов).

Китаю очень часто ставят в упрёк практику «неэтичного инвестирования», то есть то, что КНР инвестирует в африканские страны без оглядки на местную ситуацию с правами человека и демократией. Действительно, среди стран с большими объёмами китайских инвестиций можно найти Зимбабве, Эфиопию, Анголу, Конго и Судан. Вот кто-то демонстрирует принципиальность в таких вопросах: Всемирный Банк, например, совсем недавно отказал Уганде в займе $90 миллионов на нужды местного здравоохранения после того, как правительство этой страны приняло закон, согласно которому гомосексуализм объявлялся уголовным преступлением. Закон уже отменили, но в Африке знают, что китайские инвесторы не так придирчивы по этой части: там гомосексуализм, без шуток, лечат как болезнь или психическое расстройство. Но не будем отвлекаться.

Если смотреть на участие КНР в африканской экономике, то в глаза бросается масштаб китайского участия в крупных строительных и инфраструктурных проектах региона: «мега-мечеть» стоимостью $1,3 миллиарда в Алжире (она должна будет вмещать 120 тысяч человек) строится китайской государственной CSCEC; в Гане «Synohydro» построила ГЭС стоимостью $700 миллионов (и это часть большого проекта КНР по постройке схожих сооружений в других странах Африки, в ходе которого с места обитания согнали свыше 50 тысяч человек); $800-миллионный конгресс-центр в Гвинее; за $3,5 миллиарда китайцы построили в Анголе новый город Киламбу на 500 тысяч жителей; в Кении самую большую дорогу в Восточной Африке (стоившую $300 миллионов), соединяющую Найроби с Тикой, построили именно китайцы. И это только самые крупные проекты, которые находятся на виду, а так китайцы постоянно строят какие-нибудь стадионы.

В отличие от европейских колониальных держав, влияние Китая в Африке имеет под собой только экономический фундамент — никаких войн, переворотов и прочего. Можно даже сказать, что китайцы политически индифферентны на континенте, предпочитая заниматься исключительно бизнесом. Кто-то может сказать, что это очень разумный подход, но, как нам кажется, soft power всегда нужно подкреплять чем-то более весомым, чтобы своё влияние сохранить. Ведь, как говорил вымышленный «капитан» Алатристе, бывают моменты, когда одна шпага перевешивает тонны бумаги. В Пекине это прекрасно понимают.

В ЧЁМ СИЛА, БРАТЬЯ?

Китайцы проспонсировали и осуществили постройку в Эфиопии новой штаб-квартиры «Африканского союза» стоимостью $200 миллионов — это самое высокое здание в Аддис-Абебе, заслужившее восторги архитектурных обозревателей. Но что оно даёт?

Безусловно, благодаря таким акциям политический истеблишмент африканских стран очень тепло отзывается о Китае. А ещё в 2011-м Китай приобрёл 20% в южноафриканском «Standard Bank», что позволило ему зайти практически во все значимые гуманитарные проекты на континенте. Но этого определённо недостаточно для того, чтобы стать местным «заводилой» вроде Франции с её военными экспедициями там и здесь. Ну, для начала можно заняться шпионскими интригами. Скажем, через телекоммуникации.

У «Huawei» есть офисы во всех нужных африканских странах, компания инвестировала кучу денег в развитие сотовой связи и Интернета на континенте, и поэтому американцы считают, что так КНР шпионит за жителями и лидерами этих стран. Конечно, серьёзных доказательств этого нет (как по американцам, так Путин помогает Новороссии), но так как основатель «Huawei» Жэнь Чжэнфэй был когда-то офицером НОАК, то вариант вполне возможный. А пока главным источником [потенциальной] военной угрозы со стороны Китая для африканских стран являются китайские же миротворцы.

В прошлом году в Мали прибыли 395 солдат из 16-й армии НОАК для выполнения миротворческих функций в рамках, предписанных ООН. За несколько лет до этого Китай уже посылал в Африку боевые подразделения: они были призваны охранять инженерные подразделения НОАК, участвовавшие в миссии ООН в Южном Судане. Ещё раньше китайцы послали ракетный эсминец для эвакуации десятков тысяч граждан КНР из Ливии, объятой пламенем гражданской войны. Это нельзя назвать впечатляющим боевым опытом, но пока Китай только разминается в Африке.

Да и необязательно использовать традиционные армии в эпоху частных военных компаний (ЧВК). Никакой ответственности за их действия, минимум волнений насчёт общественного и мирового мнения («это частная компания, мы проведём расследование, бла-бла-бла, вы уже все заснули и забыли?»), отсутствие социальных обязательств и выплат. Китайцам повезло, что на их стороне находится сам Эрик Принс, который в мире ЧВК является тем же, чем Стив Джобс был при жизни в мире хай-тека.

Да-да, легендарный основатель «Blackwater» сейчас возглавляет компанию «Frontier Services Group (FSG)», одним из главных акционеров которой является китайский государственный конгломерат «Citic Group». И работаетFSG как раз в Африке. Надо понимать, сокрушительный успех «вежливых людей» в Крыму укрепит веру Пекина в полезность использования ЧВК на отдалённых границах своей экономической империи. Но есть проблемы, которые «необъявленной войной» с участием наёмников просто так не решить.

Первый американо-африканский саммит (длившийся с 5 по 6 августа), на котором Обама принял глав 47 африканских стран, может стать началом полномасштабной схватки за Африку между США и КНР. Там Обама объявил об инвестициях в размере $14 миллиардов в африканскую экономику. На первый взгляд, это не такая уж и большая сумма по сравнению с китайскими вложениями, но американцы, имеющие репутацию политических простаков, деньги всё же тратить умеют: с 1991-го года они потратили «на поддержку демократии на Украине» $5 миллиардов — и только посмотрите, что там выросло в итоге. «Против кого» будут инвестировать в Африке, понятно: Белый Дом ясно дал понять, что «мы будем не просто извлекать из континента ресурсы, как это делает Китай». Бить по китайцам будут там, где у них оборона слабее всего, — по сотрудничеству с режимами, не озабоченными правами человека. Обвинения эти, может быть, и имеют основания, но не вполне справедливы: КНР не заставляет африканских диктаторов расстреливать людей и принимать ужасные законы, Китай занимается чистым бизнесом. Да и на счету Поднебесной есть пара положительных политических действий: например, из Зимбабве, кроме печально известного Роберта Мугабе, в Пекин возили и представителей местной оппозиции. А в чисто экономическом смысле благодаря Китаю жить в Африке стало несколько проще и веселее, это с какой стороны ни посмотри.

Но американцам всё равно — Путин у них по дефолтным настройкам — это «друг сепаратистов Восточной Украины», а Китай, значит, — «друг африканских диктаторов и растлитель юных демократий». В прошлом году американцы выпустили сенсационное разоблачение, где открывалась страшная правда о том, как КНР потратила $75 миллиардов на развитие и помощь в Африке мимо традиционных американских и европейских агентств помощи, — отчёт, несмотря на кучу фактических ошибок, вызвал большой отклик внутри США. Вместо того чтобы порадоваться за бедных африканцев, американцы начали упрекать китайцев в том, что они такими инвестициями «укрепляют местные диктаторские режимы» и «разрушают местное гражданское общество». Да, с такими стратегическими друзьями китайцам в Африке скоро придётся жарко и в прямом, и переносном смысле.

КОЛОНИАЛЬНЫЙ КАЛЕЙДОСКОП

Кроме войны и политики, есть ещё и повседневная жизнь. И её в Африке проживают 1 миллион китайских мигрантов. Начался этот процесс в 1996-м году, после того как уже известный нашим читателям «лорд-дракон» Цзян Цзэминь совершил вояж в шесть африканских стран и предложил провести тот самый пекинский форум 2000-го года, попутно заключив ряд договоров о сотрудничестве (особенно в гуманитарной сфере) и вообще обозначил всё то, что Китай активно делает в Африке сейчас (даже предложил построить ту самую эфиопскую штаб-квартиру Африканского союза). После этого постепенно начали прибывать рабочие и предприниматели из Китая.

В Гане они занимаются золотодобычей, да так успешно, что местные их ненавидят (мол, «китайцы захватили все лучшие участки и портят экологию»). В Сенегале, Намибии, Танзании и Малави китайские торговцы низшего звена стали серьёзными конкурентами для местных. В Замбии присутствие китайцев в абсолютно всех перспективных отраслях экономики становится поводом для публичных дебатов (!) в период выборов.

Изначально многие китайцы приезжают в Африку как рабочие или по контракту с государственными/частными предприятиями, базирующимися в КНР, но многие решают остаться в Африке и попробовать себя в предпринимательстве. Их можно понять: в регионе китайцы являются самыми квалифицированными и опытными работниками (если сравнивать с африканцами). Причины для миграции самые разные: есть экономические (в самом Китае конкуренция с каждым годом становится всё жёстче), социальные и даже политические. Если рассуждать без предрассудков, то китаец — прирождённый колонизатор и, освоив «азиатский фронтир» (просто посмотрите на Малайзию, Филиппины или даже Сингапур), решил попытать счастья в Африке. Как тут не вспомнить Буркина-Фасо?

Это африканское государство с 18-миллионным населением не имеет дипломатических отношений с КНР. Наряду с Сан-Томе и Принсипи и Свазилендом Буркина-Фасо остаётся одним из тех африканских государств, которые до сих пор поддерживают официальные дипломатические отношения с Тайванем, считая его «правильным Китаем». Но даже отсутствие официальных дипломатических связей и соответствующего уровня сотрудничества не мешает фактической миграции китайцев в страну. Правда, в отличие от тех африканских стран, которые мы с вами рассматривали выше, в Буркина-Фасо едут преимущественно предприниматели с готовыми бизнес-планами, а не рабочие для масштабных строек. Первый приехал из Шанхая в 1984-м, чтобы торговать китайскими лекарствами, разбогател и с тех пор работал в Африке (где и умер в 2000-м в Абиджане). Следом за ним до 1990-го года приехали ещё 15 китайских бизнесменов, сейчас китайцев в стране около 600 человек и почти все из них сосредоточены в столице страны, 85% из них — это малый бизнес, люди в возрасте от 25 до 45 лет. Благодаря им безо всякой политики внешняя торговля страны всё больше поворачивается в сторону КНР.

Китайские СМИ расширяют своё присутствие в Африке — особенных успехов они добились в Кении: самые популярные англоязычные газеты страны включают в себя переводы из китайского «Синьхуа», а «China Radio International» пользуется немалой популярностью в Найроби, столице страны. Пару лет назад главное англоязычное издание Китая «China Daily» даже начало выпускать приложение «Africa Weekly», посвящённое понятно чему и рассказывающее о «роли, которую Китай играет в Африке, и перспективах многообещающих представителей Африки в Китае»

Согласно результатам масштабного соцопроса, проведённого в 2007-м, большинство жителей африканских стран оценивают рост влияния Китая в мире исключительно положительно. Впечатляющий экономический рост Африки (вызванный в том числе и растущим спросом со стороны Китая) и появление там многомиллионного среднего класса, в свою очередь, создают возможности для увеличения сбыта китайских товаров в этих странах (6 из 10 самых быстрорастущих экономик расположены в Африке), благо промышленность КНР уже переходит от количества к качеству. По мере роста китайского среднего класса в КНР растёт потребление шоколада и винной продукции из Африки.

Однако вмешательство Китая может иметь и обратную сторону.

ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНЫЙ ДОЛГ

Китайцам часто ставят в заслугу «честность» в отношениях с африканцами, особенно если сравнивать с колониальной эпохой. Так ли это? Судите сами.

Совсем недавно из Южного Судана выгнали Лю Инка, главу местного отделения китайско-малазийской нефтедобывающей компании «Petrodar» (41% которой принадлежит правительству КНР) за хищение нефти на $815 миллионов. И это не единственный подобный эпизод: периодически китайцев ловят на нечестных сделках или коррупции. Конечно, в Африке своя атмосфера и китайцы даже выглядят несколько умеренно по сравнению с местными стандартами воровства (где украденное считают в миллиардах долларов).

Кроме выкачивания из Африки полезных ископаемых, Китай ещё и занимается на континенте, как вы увидели выше, инфраструктурными проектами. Некоторые из них чрезвычайно важны для развития африканских стран: в 2007-м Китай предоставил $3,3 миллиарда финансирования на проекты, связанные с ГЭС, что в течение следующих пяти лет позволило увеличить генерацию электричества в экваториальной Африке на 30%. В 2008-м КНР финансировала инфраструктурные проекты в 35 (!) странах Африки. Вроде бы всё хорошо, да только инженеров, строителей и подрядчиков китайцы обычно нанимают не на месте, а в КНР. Да что тут говорить, даже для простейших работ вроде рубки леса китайцы привозят китайских рабочих (в 2012-м, например, в Африку были направлены 215 тысяч рабочих из КНР, 1/5 всех китайских рабочих за рубежом, — на 18% больше, чем в 2011-м), так что вложенные деньги не оседают в Африке, а возвращаются в КНР. Рабочие места в Африке так или иначе создаются по мере того, как часть китайских компаний перемещают производство в Африку, но их всё же значительно меньше, чем могло бы быть.

Что же до качества объектов, построенных китайцами «по доброте душевной» в рамках гуманитарных программ, то крайне красноречивым будет пример главного госпиталя Луанды (Ангола), построенного китайской COVEC в 2006-м только для того, чтобы он развалился в 2010-м.

Изменилось и восприятие китайцев африканцами: сегодня 46% жителей Африки осуждают условия труда на китайских предприятиях, а 55% африканцев считают, что компании из КНР используют в своих африканских проектах только китайцев.

Хотя колониальная модель «покупаем у африканцев сырьё, продаём им более сложную продукцию» по-прежнему безотказно действует в отношениях Китая с Африкой, китайцы начали встречать сопротивление в нефтяной отрасли: за последний год крупные проекты по нефтедобыче сорвались в Нигере, Габоне и Чаде. В первом случае был пересмотрен кабальный нефтяной контракт, заключенный местным правительством, смещённым в 2010-м в ходе военного переворота; во втором права на разработку перспективного месторождения внезапно отобрали у китайцев и отдали специально для этого созданной государственной компании; в Чаде у китайцев отобрали права на добычу нефти из-за нарушений правил безопасности.

Китайский вкус к красивой жизни наносит ущерб Африке и в других областях: с начала 2012-го в Африке были нелегально убиты многие тысячи слонов — и большая часть этих животных лишились жизни (а после смерти и своих останков) из-за растущего спроса на изделия из слоновой кости в Китае.

***

Китай добился впечатляющих экономических успехов в Африке и стал, казалось бы, незаменимым экономическим партнёром подающего надежды континента. Действительно, Китай пустил корни в Африке, но в политическом и военном плане он пока себя не проявил. Как сказал бы Лисандр, у Китая нет ни львиной шкуры, ни лисьего меха, чтобы эту шкуру подлатать. Конечно, «предпринимательская жилка» — это хорошо, но корпус военных и дипломатов — это значительно лучше. У Британии и Франции это всё есть, а у Китая мы этого пока не наблюдаем. Глубоко символично, что на острие атаки китайских ЧВК в Африке — американский правый республиканец и ревностный католик Эрик Принс, «других воинов постиндустриальной эпохи у партии для вас нет». Мы с вами уже убедились в том, что китайские бизнес-активы в Африке при большом желании могут отнять даже местные криптоколониальные элитки, а ведь теперь на континент собрались и американцы.

В то же время Африка является важным источником ресурсов для постоянно растущей экономики Китая, и поэтому руководство Китая уже просто для сохранения имеющихся достижений должно будет принять меры как по увеличению военного присутствия КНР в регионе, так и по выработке концепции «мягкой силы» и наводнению Африки агентами влияния и шпионами всех мастей. То есть дешёвых товаров с клеймом «made in China» и беспроцентных кредитов будет уже мало, нужен совсем другой уровень: перевод финансовых операций «прокитайских» стран Африки в Гонконг; обучение детей местных вожаков в школах и вузах Китая (один из самых важных пунктов); отправка не только инженерных/медицинских специалистов, но также и политических/военных советников в Африку; усиление военного сотрудничества и создание сети договоров/союзов. От Китая, по сути, требуется делать практически всё то, что делал СССР, не имевший от своих африканских приключений никакой коммерческой выгоды.

Сложно сказать, готовы ли китайские элиты к противостоянию на африканском рубеже. С одной стороны, экономический интерес Китая диктует усиление экспансии, да и некоторые особенности КНР позволяют реализовывать довольно интересные варианты («30 тысяч военнослужащих НОАК по велению сердца подали в отставку и отправились добровольцами в Судан помогать Омару Баширу отбивать Джубу у сепаратистов»). С другой стороны, очевидно, что мысли руководства КНР сейчас сосредоточены на «тихоокеанском фронте», да и как сверхдержава Китай себя не показал нигде, кроме экономики. Но, так или иначе, спокойные времена для Африки точно закончились. Орёл и дракон скоро сцепятся в небе над водопадом Виктория. И один из них падёт.

Источник