После того, как у стен Нанкина 29 августа 1842 г. на борту британского линейного корабля «Корнуолис», проникшего с боями далеко вглубь китайского континента, была подписана фактическая капитуляция цинского Китая, в Поднебесную хлынул поток опиума и промышленных товаров из Европы. На территории Китая появились открытые порты и европейские сеттльменты – территории, фактически отторгнутые от Китая, на которые распространялись власть и право соответствующих держав. Первыми по стопам Британии, подсуетились США, направив к Цинам посланника вместе с военной эскадрой. Затем Франция, тоже с дипломатами, эскадрой и католическими миссионерами.

Социально-экономические последствия первой опиумной войны еще более усугубили и ускорили системный кризис маньчжурской империи, который за следующее десятилетие превратился в яростную гражданскую войну, на долгие годы охватившую весь Китай и расколовшую поднебесную, фактически, на два полярных государства и множество мятежных уделов.

В следующем по окончании опиумной войны году, в деревнях недалеко от потрясенного «заморскими варварами» Кантона, возникла ещё одна секта или тайное общество.

Союз или общество по-китайски – «хуй» – из языка, как из песни, слово не выкинешь, хотя в советских русскоязычных изданиях, по понятным причинам, умудрялись давать нарочито неверную, но пристойную транскрипцию «хуэй».

Таких тайных союзов и обществ – религиозных, политических, мафиозных, а зачастую всё это вместе и разом – в Китае издревле было великое множество. В эпоху Цин они выступали против маньчжурского господства, за восстановление старой, уже ставшей легендой национальной династии Мин: «Фань Цин, фу Мин!»

В конце XVIII века, одно из них – самое известное по своему «мафиозному» имени «Триада» – подняло восстание против маньчжуров на Тайване и в южных приморских провинциях. Так закончился почти вековой период относительного социального мира внутри империи. На рубеже веков в северном Китае буддийское тайное общество «Байляньцзяо» (Белый лотос) возглавило большое крестьянское восстание, длившееся почти девять лет. Характерно, что после подавления восстания, в 1805 г. восстали те, кто его подавлял – сельское ополчение «сянъюн» и ударные части добровольцев «юнбин», требовавшие вознаграждения после демобилизации. К ним примкнули новобранцы войск «зелёного знамени», протестовавшие против плохого снабжения. Вырезать опытных солдат маньчжуры уже не могли и, чтобы утихомирить военный мятеж, раздали бунтовщикам земли из казённого фонда.

Вся первая половина XIX столетия прошла в Китае под знаком непрекращающихся провинциальных восстаний, разрозненных бунтов и мятежей тайных обществ и национальных меньшинств. В 1813 г. последователи секты «Небесного разума» даже штурмовали императорский дворец в Пекине, восьми десяткам нападающих удалось прорваться в покои императора, но они были перебиты маньчжурскими гвардейцами из «Цзинь-цзюнь-ин», дворцовой стражи.

Новая секта или новое тайное общество отличалось от прежних тем, что было основано на преломленном в китайском сознании христианстве. Начиналось всё так. Сын приличной сельской семьи Хун Сюцюань трижды ездил в Кантон, посвятив первые 30 лет жизни попыткам сдать пресловутые экзамены на чиновничью должность. Именно там он познакомился с китайскими переводами христианских книг и проповедей, а перегруженный конфуцианской схоластикой мозг и жестокое разочарование в традиционном миропорядке породили сначала духовный кризис, а подом прозрение, иллюминацию и религиозно-политическую экзальтацию, ставшую началом нового учения и государства.

Государственный экзамен в Китае

Несостоявшийся чиновник Хун, после третьего провального экзамена, ставшего для него крахом прежней жизни, подобно христианским святым 40 дней и ночей находился при смерти, бредя стихами, в которых смешивал христианские элементы с традиционными китайскими. Выздоровев, он уже не думал о сдаче экзаменов, а намеревался изменить мир. Ведь он уже был братом Иисуса Христа…

К счастью для нового мессии, у него оказались очень практичные последователи, как выясниться в близком будущем, наделённые недюжинными организаторскими и военными талантами. Таков был Ян Сюцин, сын нищих крестьян из соседней провинции Гуанси, сменивший немало занятий и оказавшийся безработным после того, как по итогам опиумной войны центр иностранной торговли переместился из Кантона в Шанхай. Ян вряд ли до конца верил в то, что уважаемый им учитель Хун родной сын Иеговы и брат Иисуса, но это не помешало ему объявить себя вторым младшим братом бога-сына. И уж тем более, подобно всем пассионарным личностям, он искренне считал себя ничем не хуже Христа или маньчжурского императора.

Всего же основателей нового учения и нового государства (действительно, нового – не зря Новую историю Китая начинают с этого восстания) было шестеро – учитель, нищий, ростовщик, землевладелец, крестьянин, рудокоп. Самого разного социального происхождения, образования и профессий, все они были «хакка», дети бедных кланов. «Хакка», буквально – «гости», потомки древних переселенцев, которых издавна презирали и притесняли коренные кланы. И века совместной жизни не сгладили, а углубили эту вражду. Здесь вмешалась исконная борьба за основное средство выживания – за землю, очень похожая по социальной природе на ту, что через половину века породит на Юге России между казаками и «иногородними» большую кровь гражданской войны. Эта большая кровь – еще большая, благодаря огромным массам населения – зальёт и восставший Китай.

Дети «хакка» создали общество «Байшандихуй» - общество Отца Небесного, в котором переплелись христианское учение о справедливости и древние китайские утопии о всеобщей гармонии, призывы к социальному равенству и национальному восстанию, по сути это бала первая в новой истории версия «теологии национального освобождения». В дополнение к Ветхому и Новому заветам, они написали свою, «третью часть» Библии – Последний завет.

В 1847 г. Хун Сюцюань приехал в Кантон к протестантским миссионерам из США, чтобы принять обряд крещения. Но это были уже не те христиане первых веков, что сокрушили рабовладельческую империю Рима – испугавшись странного китайца, американский священник отказался его крестить.

Богоискатели не сразу превратились в повстанцев. Местные власти гоняли непонятных проповедников, потом стали сажать в тюрьму и освобождать за взятки. Через семь лет новое учение охватило значительные массы на юге Китая, а секта превратилась в разветвленную подпольную организацию, с лета 1850 г. начавшую подготовку к открытому восстанию.

11 января 1851 г. в деревне Цзиньтянь уезда Гуйпин округа Синьчжоуфу провинции Гуанси взбунтовались рабочие-угольщики против произвола местного маньчжурского чиновника. Бунт стал сигналом к большому восстанию. 25 сентября повстанцы захватывают первый большой город – уездный центр Юнъань, где создают своё правительство и провозглашают новое государство. Оно называлось Царство Небесное Великого Счастья – «Тай-Пин Тянь-Го» – и восставшие стали называться «тайпины».

Прокламация тайпинов

У нас в России с XIX века «Тайпин Тяньго» по традиции переводят как «Небесное Государство Великого Благоденствия». Но поскольку вожди тайпинов использовали именно библейскую терминологию, то ближайшим русским аналогом китайского «Тянь-Го» будет хорошо знакомое и ныне всем христианам «Царство небесное». Естественно, что в XIX веке в России не могли так именовать государство китайских инсургентов. Что же касается термина «Благоденствие», то он был уместен в позапрошлом столетии (например, «Союзом благоденствия» называлось одно из первых тайных обществ декабристов), но в XXI веке переводить терминологию китайских революционеров при помощи этого лингвистического анахронизма совершенно не обязательно. «Царство Небесное Великого Счастья» куда точнее отражает стилистику тайпинов.

Глава мятежной секты Хун Сюцюань принял титул «Тянь-ван» - Небесный государь (ближайший русский религиозный аналог – «царь небесный»), по сути, он стал императором, антиподом только что вступившего в Пекине на «драконий трон» маньчжурского богдыхана Сяньфэна. «Царь небесный» Тянь-ван претендовал на верховную власть во всём мире – такой тайпинский вариант мировой революции. Поэтому его сподвижники получили вспомогательные титулы по сторонам света – Восточный, Западный, Южный и Северный государи, соответственно: «Дун-ван», «Си-ван», «Нань-ван» и «Бэй-ван». Был ещё Вспомогательный (или Фланговый) государь, «И-ван».

Провозгласив «Царство Небесное Всеобщего Счастья», по сути, тайпины, без обиняков декларировали создание Рая на Земле… Они носили красные повязки на голове и в знак неповиновения маньчжурам отпустили длинное волосы, за что получили от врагов прозвище «хунтоу» и «чанмао» - красноголовые и длинноволосые.

Напомню, что прическа с выбритым лбом и длинной косой сзади была обязательной для всех подданных Цинской империи мужского рода, кроме монголов и тибетцев. Китайцы воспринимали эту маньчжурскую прическу как символ национального унижения, но за её отсутствие или срезание кос китайским подданным империи Цин грозила смертная казнь. Однако тайпины, уповая на земное Царство небесное, смерти уже не боялись. Наоборот, угрожали смертью тем, кто сохранял на голове символ подчинения Цинам. Поэтому в ходе затянувшейся гражданской войны, многие особо хитрые и конформистские китайские обыватели умудрялись, отрастив волосы, сохранять и косу, скрывая ее от тайпинов, чтобы в случае возвращения маньчжуров, быстренько сбрив лишнее, предъявить этот знак верноподданности.

Тайипны демонстративно отменили не только косы, но и традиционное бинтование женских ног. Этот дикий для нас обычай был доведенным до апофеоза практическим применением лозунга «красота требует жертв». Китайским девочкам с 7 лет и в течении всей жизни туго бинтовали ступни, чтобы они оставались миниатюрными. С ростом ступня и пальцы ног деформировались, приобретая нужную форму. На изуродованных ногах средневековым китайским красавицам было сложно ходить. Их миниатюрные ножки в маленьких расшитых туфельках и раскачивающаяся походка с напряженными ягодицами – все это было основным объектом эротических переживаний и восхищений средневековых китайцев. И не только средневековых – соцопросы в Китае 20-х годов XX века показывали что свыше трети мужчин Поднебесной продолжают считать идеалом женской красоты и сексуальности «лотосовую ножку».

Кстати, маньчжуры, стремясь отличаться от китайцев, запрещали своим женщинам бинтование ног, отчего маньчжурские красавицы очень страдали и чувствовали себя неполноценными. У китайцев не бинтовали ноги лишь женщины низших классов, ведь на изуродованных ногах они не смогли бы работать. Отчасти европейцы решили эту эстетическую проблему китайского средневековья, изобретя туфли на высоком каблуке – и поныне их дизайн схож с обувью для «лотосовых ножек».

Как утверждают, причина столь болезненного обычая крылась в том, что следовавшее из-за особенностей «лотосовой» походки смещение женских половых органов доставляло мужчинам особое наслаждение при половом акте: «Постоянная боль, которую китаянка терпела годами, а также постоянное напряжение мышц, вызванное неестественной ходьбой, приводили к резкому сужению влагалища, и всякий раз, когда к ней наведывался ночью ее господин, он испытывал такие же ощущения, как при свидании с девственницей».

Но вернёмся от вагины к тапинам. Вообще женщины у тайпинов впервые в Китае получили равный социальный статус и на первом этапе движения в их армии существовали даже особые женские отряды.

Движение тайпинов – можно даже говорить о тайпинской революции – было очень сложным явлением. Это была и традиционная крестьянская война против правящей бюрократии (социальный взрыв, включавший и войну кланов) и традиционное же национально-освободительное движение против иноземной династии. Это была религиозная война нового «христианского» мировоззрения против традиционного китайского (особенно против конфуцианства в самых его косных формах) и в то же время война за возрождение древнейших китайских идеалов, восходящих к эпохе Чжоу, завершившейся за три века до Христа. Тайпины сочетали традиционный китайский национализм, с его осознанием превосходства над окружающими народами, и искренний интерес к западному христианскому миру, к «братьям-варварам», как говорили они.

Эти особенности движения и превратили восстание тайпинов в сложную и долгую гражданскую войну – выродившуюся династию Цин с их разложившимся военно-бюрократическим аппаратом от китайских революционеров-«христиан» спасли китайские же традиционалисты, убежденные конфуцианцы, вступившие в шаткий союз с последними маньчжуро-монгольскими пассионариями.

Не случайно главным врагом тайпинских «ванов» на поле боя стал лидер классической поэтической школы Китая, мастер «поэзии сунского стиля» Цзэн Гофань. У него было всё в порядке с экзаменами и чиновничьей карьерой. Возможно, он бы еще принял лозунг «Фань Цин, фу Мин!» - Долой династию Цин, восстановим династию Мин! – но «христианский коммунизм» тайпинов был ему глубоко противен. Вдохновенный традиционалист и в то же время убежденный новатор (реформировал всё – от армии и придворного этикета до конфуцианской поэзии) он сыграет решающую роль в разгроме тайпинов.

Именно Цзэн Гофань и его ученик и соратник по гражданской войне Ли Хунчжан в ходе борьбы с тайпинами положат начало новой, уже не средневековой китайской армии, которая спасет династию Цин для того чтобы в начале XX века сбросить её с трона, а к середине столетия исчезнуть под ударами наследников тайпинов – китайских коммунистов, которые в свою очередь создадут новую армию, одну из сильнейших в нашем XXI веке.

Однако, оставим историческую диалектику и вернёмся к воинственным последователям Христа на китайской земле. Традиционное для всех тайных обществ подчинение авторитетам помогло им в самом начале движения сформировать отличный военный костяк с железной дисциплиной, храбростью и преданностью, основанными на религиозных (а по сути политических) убеждениях. Среди лидеров повстанцев было немало образованных людей, знакомых с древнекитайскими военными трактатами, в то же время они не были скованы присущей цинским военным чиновникам косностью и стереотипами.

Вот как описывал свои «университеты» седьмой отец-основатель движения, Хун Дацюань, лидер одного из ответвлений более традиционной «Триады», не уверовавший во Христа, но с самого начала ставший союзником тайпинов: «С малых лет я читал книги и писал сочинения, несколько раз держал экзамены на ученую степень, но чиновники-экзаменаторы, не вникнув в мои сочинения, не признавали моих талантов, и тогда я стал монахом. Вернувшись в мир, я еще раз держал экзамены, но опять не получил степени, тогда я страшно разгневался, но затем увлекся книгами по военному делу, желая совершить великие дела. Вся карта Китая была у меня в голове, как на ладони. Все военные законы и стратегия с древнейших времён привлекали моё внимание».

Как видим, вполне традиционный путь для будущего революционера и представителя контр-элиты всех времён и народов. Ведь и Владимир Ульянов не сдал бы экзамены в казанском университете, не заступись за него отец человека, правительство которого будущий Ленин свергнет в октябре 1917-го… Хун Дацюань, сыгравший большую роль в военной подготовке восстания, почти в самом начале попадёт в плен и будет предан мучительной казни в самом Пекине. В своей столице Нанкине тайпины в честь него и других павших героев-революционеров поставят каменный обелиск. Следующими подобный обелиск возведут только русские большевики в 1918 г.

Аналогии с большевиками не случайны. Хун Сюцюань начал свою политическую деятельность одновременно со своим современником и ровесником Карлом Марксом, а революция тайпинов практически совпала по времени с целой серией революций, прокатившихся по Европе с 1848 г. Маркс и его соратники отмечали, что «китайский социализм имеет такое же отношение к европейскому, как китайская философия к гегелевской», но с большим интересом следили за деятельностью тайпинов. И не случайно немецкий миссионер, переводчик Библии, пастор Гоцлафф, вернувшись из Китая и услышав об идеях германских социалистов, воскликнул: «Ведь именно это с некоторых пор проповедуют многие из черни в Китае!»

Более того, в 1858 г. в России в журнале «Современник» были опубликованы отрывки из проповедей и документов тайпинов, и русский комментатор, живший еще в крепостной феодальной стране, прямо сказал про Хун Сюцюаня, что «китайский реформатор поместил в догматы своей веры коммунизм…»

Подробное изложение истории тайпинов, сути их учения и хода 15-летней гражданской войны очень сложно из-за обилия китайских имен, терминов и географических названий, трудных для русского читателя. Поэтому дальнейшее повествование будет лишь общим и фрагментарным описанием войны Последнего завета.

продолжение следует

Alter_vij