Руководители «пятого поколения» пришли к власти в сложное для Китая время. Несмотря на впечатляющие экономические успехи, Китай находился в социально-политическом замешательстве. Поэтому руководству для успешного продолжения социально-экономических, и в особенности – политических, реформ в первоочередном порядке необходимо было решить несколько взаимосвязанных задач.

Во-первых, восстановить позитивный имидж КПК и доверие к ней в обществе. И то и другое к началу 2010-х годов находилось на критически низком уровне. И виной тому не только несовпадение декларируемых успехов, целей и программ с реальностью, но и отсутствие убедительной идеологии, а также тот факт, что партийный и государственный аппарат (как на местах, так и в центре) поражен вирусом коррупции и не только полностью «прогнил», но и «оторвался от интересов народных масс».

Во-вторых, вполне очевидным оказался упадок морали в обществе, а главное – девальвация тех ценностей, которые пропагандировала КПК.

В-третьих, в Китае произошло усиление локальных и региональных кланов. Появилось много людей, обладающих не только богатством, но и политическими позициями. Они видят себя не просто менеджерами, но хотят присутствовать в политике. Новому руководству нужно было срочно решать эту проблему, поскольку существовал риск того, что экономические возможности этих кланов очень быстро перерастут в политические амбиции.

В-четвертых, само новое руководство оказалось немонолитно, в нем (хотя это деление достаточно условно) присутствовали представители трех фракций – «шанхайцы» во главе с Цзян Цзэминем; «комсомольцы», являющиеся в своем большинстве выдвиженцами Ху Цзиньтао; и «принцы» – дети, внуки и родственники руководителей КПК и КНР первого и второго поколений.

Каждая из этих групп имеет свои интересы в экономике, а главное – по-своему видит будущее Китая, а это означает, что противодействовать этим кланам будет непросто, но еще сложнее будет проводить новые преобразования, так как предлагаемый руководством КПК и КНР новый курс во внутренней и внешней политике однозначно принимается отнюдь не всеми.

Наконец, новому руководству КПК и КНР было необходимо не только добиться поддержки китайского социума, но и мобилизовать его активность на достижение новых целей. Сделать это с помощью законов и деклараций о совершенствовании системы социального обеспечения или путем кампании «по борьбе с коррупцией и разложением» очень непросто. Людям нужно было предложить новую национальную идею, во имя достижения которой они были бы готовы смириться с некоторыми временными трудностями. Тем более что Китай теряет свои конкурентные преимущества, и рост социально-экономических проблем вполне предсказуем.

Все эти факторы и предопределяют как фракционность в высшем руководстве КПК и КНР, так и специфику политической борьбы в нем. Сегодня эта борьба ведется сразу по нескольким направлениям – в области идеологии (точнее, выборы пути дальнейшего развития Китая); на региональном уровне (каждая из властных группировок стремится сосредоточить финансовые и экономические ресурсы в контролируемых ею регионах); на уровне трех обозначенных выше группировок во власти (за укрепление своих позиций во власти и вербовку новых кадров). Каждое из этих направлений заслуживает особого внимания, поскольку игнорирование любого из них грозит не только крахом КПК, но и крахом государства.

Действия Си Цзиньпина по наведению порядка в стране, с одной стороны, были довольно предсказуемыми, но с другой – оказались несколько неожиданными.

Как и все его предшественники, начал он с формирования собственной команды. Причем начал с регионального уровня, сменив большую часть руководителей комитетов КПК. Уже к середине 2013 года на региональном уровне была проведена масштабная кадровая чистка партийного и государственного аппарата и осуществлена замена представителей конкурирующих кланов людьми из «команды Си Цзиньпина».

Вторым его шагом стало укрепление собственных позиций в НОАК и вообще силовом блоке. Это было необходимо как в силу особого места, которое занимает НОАК в системе политической власти в КНР, так и в связи с выявленным в ходе разбирательства по делу Бо Силая фактом участия некоторых высших офицеров НОАК в антигосударственном заговоре.

Третьим шагом стало объявление масштабной кампании «по борьбе с коррупцией и разложением». ЦК КПК пришлось признать очень неприятную для него истину – личные материальные интересы преобладают в настроениях правящего класса. И чтобы восстановить изрядно упавший имидж КПК и ее способности управлять государством, партии необходимо очистить свои ряды. Как было заявлено Си Цзиньпином, «коррупция и разложение актуализировались настолько, что способны в конечном итоге погубить партию и государство. Вся партия должна очнуться и начать бить тревогу».

Именно усилия по восстановлению морального авторитета КПК, главной составляющей которых и стала кампания «по борьбе с коррупцией и разложением», являются центральным элементом сегодняшнего курса Си Цзиньпина. И это вполне справедливо, поскольку, для того чтобы начать проводить серьезные социально-экономические, и в особенности политические, реформы, новому руководству надо сначала провести их в КПК, и прежде всего в руководстве КПК.

Более того, поскольку в коррупционных преступлениях замешаны большинство партийных и административных кадров высшего звена, масштабная «борьба с коррупцией и разложением» дает возможность Си Цзиньпину параллельно избавиться и от своих политических противников, заменив их своими ставленниками. Свидетельство тому – масса дел по так называемым «тиграм», в числе которых, как правило, оказываются представители «шанхайского клана» и реже – близкие к нему «комсомольцы».

Четвертый шаг – прямая апелляция к народу. Несмотря на впечатляющие результаты «борьбы с коррупцией и разложением», должного эффекта данная кампания, по-видимому, не дает. Именно по этой причине Си Цзиньпин параллельно использовал и то, что в свое время сделал Мао Цзэдун, который через голову партии обратился к молодежи, заявив, что она является новым поколением, которое должно взять власть в свои руки. Это обращение оказалось эффективным в плане борьбы с политическими оппонентами, но привело к катастрофе в развитии страны.

Си Цзиньпин апеллирует к представителям малого и среднего бизнеса: это отнюдь не мелкие лавочники, не «хунвэйбины» и «цзаофани», а зрелые бизнесмены, которые в отличие от представителей крупных корпораций деньги делали сами, а не за счет госкредитов, и во имя продолжения реформ готовы не только поддержать новое руководство КПК и КНР, но и «сдать» своих бывших патронов из конкурирующих группировок во власти. Для «борьбы с коррупцией и разложением» это открывает широчайшие перспективы, выводя Си Цзиньпина на роль руководителя, «стоящего над схваткой».

Именно по этим причинам, не отказываясь от концепции «управления государством на основе закона» (и фа чжи го) и регулярных кадровых чисток партийного и государственного аппарата (чжэндан и чжэнфэн), было принято решение дополнить меры законодательного характера, прямым обращением к народным массам.

Наиболее заметными событиями на этом направлении стали:

– принятие так называемых «восьми указаний», запрещающих бывшим лидерам вмешиваться в политические и государственные дела;

– появление нового лозунга «китайская мечта» (чжунго мэн), во имя достижения которой предлагается не только проводить все реформы, но и вести бескомпромиссную борьбу с теми, кто с этим не согласен;

– кампания по претворению в жизнь «восьми указаний» ЦК КПК, постепенному улучшению стиля работы, решительному противодействию формализму, бюрократизму, гедонизму и роскоши;

– воспитание так называемых «социалистических ценностей» и апелляция к традиционным ценностям КПК периода революционной борьбы и первых лет существования КНР;

– кампания по «улучшению стиля работы и налаживанию тесных связей с массами».

Создав условия для обеспечения поддержки своего курса со стороны народа и региональных властей, Си Цзиньпин сделал пятый шаг – усилил свои личные позиции в высшем руководстве КПК и КНР.

Впервые в истории КНР он отказался от традиции коллективного руководства, позиционируя себя как верховного лидера в рамках жестко централизованной политической системы и возродив формат «малых руководящих групп», координирующих выработку государственной стратегии в различных областях и возглавив многие из них. Личное руководство позволило обеспечить эффективный контроль за проводимыми преобразованиями и добиться ускорения темпов их реализации.

Скорее всего, этот шаг был продиктован тем обстоятельством, что сегодняшнее руководство Китая немонолитно, а сам Си Цзиньпин стал верховным лидером Китая в результате переговоров и компромисса между упоминавшимися выше властными группировками. А это свидетельствует, во-первых, о том, что людей, на которых Си Цзиньпин может полностью положиться, в его окружении не так много. А во-вторых, группировки внутри высшего руководства КПК и КНР не только существуют, но и обладают реальной властью. Пусть и несопоставимой с властью самого Си Цзиньпина и его окружения, но достаточной, для того чтобы не только противостоять сегодняшнему политическому курсу, но и дестабилизировать ситуацию в стране.

О последнем, в частности, свидетельствует как заявление Си Цзиньпина на заседании Политбюро ЦК КПК в конце 2014 года о том, что в 2015 году он не допустит существования политических фракций внутри партии, так и ряд менее очевидных, но говорящих самих за себя фактов.

Наконец, шестой шаг – объявление кампании «борьбы не только с мухами, но и тиграми». Именно этот шаг Си Цзиньпина демонстрирует его стремление расправиться со всеми руководителями кланов и структур, параллельных официальной власти. Когда какой-нибудь «большой тигр» попадается в ловушку, всплывает на поверхность «клика» или «банда», связанная тесными корпоративными узами. Именно после начала этой кампании китайская печать впервые заговорила о фракционности в КПК.

Чрезвычайно важно, что это стремление Си Цзиньпина имеет широкую поддержку общественного мнения Китая, символизируя сформировавшийся в обществе консенсус относительно опасностей, порождаемых неэффективной системой госуправления и падением авторитета КПК.

Главный бич современного Китая – коррупция в высших эшелонах власти. Именно она в настоящее время является основой для низовой коррупции. Если высшему эшелону позволено все, то почему это не может быть позволено на нижних этажах власти? Именно по этой причине новое руководство КПК и КНР борьбу с коррупцией начало с руководящего звена, которое, как уже говорилось, не является монолитным, и пусть и достаточно условно, но принадлежит к трем крупным властным группировкам.

А поскольку главными фигурантами коррупционных дел являются те, кто сделал карьеру при Цзян Цзэмине и Ху Цзиньтао, вполне естественно, что сама кампания «по борьбе с коррупцией и разложением» воспринимается как элемент политической борьбы в высшем руководстве КПК и КНР. И отчасти это справедливо, поскольку как власть, так и ее политические оппоненты вынуждены защищаться, используя все имеющиеся ресурсы. И именно это актуализировало проблему фракционности в руководстве КПК и КНР.

Что касается самой кампании «по борьбе с коррупцией и разложением», то она ведется по нескольким направлениям и, судя по доступной информации, ориентирована прежде всего на профилактику «разложения».

Хотя цифры осужденных за коррупционные преступления (в том числе из числа представителей высшего политического класса) впечатляют, тем не менее они показывают, что репрессивные меры в наказании проштрафившихся чиновников занимают отнюдь не основное место. Главным образом применяются меры партийного взыскания или административные меры. В сравнении с общей массой заведенных ЦКПД дел в суд передается лишь незначительная часть.

Основной акцент в кампании сделан на идеологии, призыве к воспитанию в чиновной среде идеалов честного служения и справедливого правления, а также на реанимации социалистических моральных ценностей и призывах к скромному образу жизни.

Насколько борьба «за исправление стиля в работе» окажется эффективной, покажет время, но то, что она необходима, сомнений не вызывает. Другой вопрос, что только идеологией и призывами коррупцию не победишь, как и не изменишь мотивацию деятельности китайского чиновного сословия.

Вторая составляющая кампании – чистка партийного и государственного аппарата от действительно проворовавшихся чиновников (особенно из числа так называемых «руководящих кадров»). Главная цель – поддержание определенного уровня страха оказаться в числе «коррупционеров» и «разложенцев» у основной массы чиновников, что способствует повышению уровня эффективности всей системы управления, а по возможности и формированию политической системы, нетерпимой к коррупции, бюрократизму, формализму, расточительству и роскоши.

Третья составляющая – громкие коррупционные дела в отношении персон министерского и провинциального уровня, что, с одной стороны, формирует условия для повышения эффективности деятельности государственных компаний и контроля над ними со стороны государства. А с другой – повышает позитивный имидж самой власти, которая не только «очищается от паршивых овец», невзирая на должности и персоналии, но и демонстрирует свою силу и эффективность.

При этом для Си Цзиньпина и его команды чрезвычайно важно очистить кадровый корпус (особенно его руководящее звено) от политических конкурентов, выступающих за альтернативный социально-экономический и политический курс и растаскивающих государственные ресурсы. Без решения данного вопроса проведение масштабных социально-экономических и политических реформ, на которые ориентировано руководство «пятого поколения», не представляется возможным.

Причем дела по основным фигурантам показывают, что власть готова на внутриэлитный компромисс. Правда, до определенного предела. Во всяком случае, пока никому из числа уже осужденных чиновников высшего звена не было предъявлено политических обвинений. Все они осуждены именно за коррупционные преступления.

Это свидетельствует о том, что пока Си Цзиньпин, по-видимому, не готов окончательно «сжечь мосты» между ним и «шанхайским кланом». Хотя нельзя не признать и того, что получившие пожизненные приговоры Бо Силай и Чжоу Юнкан, а также другие менее влиятельные представители «шанхайского клана» гораздо ценнее для Си Цзиньпина как источники информации. И почти наверняка можно предположить, что они активно сотрудничают со следственными органами, давая данные, необходимые если не для окончательной ликвидации, то для полной политической дискредитации «шанхайского клана».

Во всяком случае, на сегодняшний день очевидно, что все расставленные Си Цзиньпином «ловушки» сработали, «шанхайский клан» серьезно обескровлен и сильно дискредитирован. Материала, думается, собрано достаточно. Осталось определиться с главным – как поступить с ведущей двойкой «шанхайского клана» – Цзян Цзэминем и Цзэн Цинхуном, а также их представителями в высшем эшелоне руководителей КПК и КНР.

Вопрос не из простых, поскольку в данном случае речь идет не просто о персоналиях, не просто лидерах одной из элитных группировок, но персонально о бывших и сегодняшних руководителях КПК и КНР. При этом, учитывая тот факт, что во власти, и особенно в бизнесе, сторонников «шанхайского клана» не так мало, и занимают они далеко не рядовые позиции, главное – не нарушить баланс сил. Причем не только между элитными группировками «принцев», «шанхайцев» и «комсомольцев», но и равновесие между политическими и бизнес-элитами, способное привести к их конфронтации и в конечном счете – к сбоям в реализации экономической и политической стратегии развития.

Учитывая данные обстоятельства, персонально Цзян Цзэминя, скорее всего, оставят в покое и даже с почестями похоронят. Хотя уже сейчас очевидно, что на его семью и на ближайшее окружение эта привилегия не будет распространена.

В отношении Цзэн Цинхуна, возможно, ограничатся домашним арестом. Хотя здесь многое будет зависеть от того, какие показания будут давать Бо Силай и Чжоу Юнкан, а также другие высокопоставленные представители «шанхайского клана».

Что касается находящихся сегодня на вершине власти других представителей «шанхайского клана», то их судьба будет решаться после XIX съезда КПК. Многие из них покинут государственные и партийные посты в силу возрастных ограничений, а назначение их ставленников почти наверняка будет заблокировано «комсомольцами», чья кадровая победа на съезде вполне предсказуема. Скорее всего, именно по этой причине Си Цзиньпин пока не склонен форсировать события.

Более того, идя на определенный компромисс с элитными группировками, он одерживает тактические победы. Во-первых, дает понять «принцам» и «комсомольцам», что сохраняет связи с ними и готов прислушаться к их пожеланиям. Во-вторых, окончательно не «сжигая мостов» с «шанхайцами», создает условия, чтобы позиции как группировки в целом, так и лично Цзян Цзэминя были серьезно подорваны. Обществу постоянно предъявляются факты не только их «разложения» и коррумпированности, но и участия в более серьезных преступлениях. В-третьих, при всех издержках дела Бо Силая и дела Чжоу Юнкана, а также других высокопоставленных фигурантов коррупционных дел имидж КПК серьезно не пострадал.

Четвертая составляющая кампании – призыв Си Цзиньпина вернуться к китайской традиции «трудолюбия и бережливости», а также идея «почета умеренности и позора излишествам». Поскольку контроль за этим осуществляют «народные массы», которые регулярно информируют соответствующие инстанции о замеченных ими нарушениях в поведении чиновников, а главное – вбрасывают информацию (в том числе видео в Интернет), сегодня большинство китайских чиновников стараются не светиться на публике.

В целях законодательного ограничения аппетитов чиновников и экономии бюджетных средств новое руководство ввело пятилетний мораторий на строительство правительственных и других официальных учреждений, в том числе отелей и санаториев для чиновников под видом различных «институтов» и «центров». Решение стало реакцией на многочисленные скандалы по поводу нецелевого и нерационального использования средств чиновниками разных уровней.

Пятое направление – декларирование не только доходов, но и расходов чиновников. Хотя на партийном и законодательном уровнях эти нормы пока не оформлены, проверки ведутся серьезные. Во всяком случае, одна из наиболее знаковых тенденций сегодняшнего дня – стремление китайских богачей, среди которых немалую часть составляют действующие или отставные чиновники, а также их родственники, избавиться от принадлежащей им недвижимости в Китае и перевести капиталы за рубеж.

Шестое направление – ужесточение контроля над всеми государственными компаниями, и особенно – над компаниями энергетического и финансового сектора.

В 2013 – начале 2014 годов на предмет коррупции было проверено более 1100 руководителей госпредприятий, 314 из них были обвинены в серьезных нарушениях и отправлены под суд. Среди них: председатель Комитета по контролю и управлению государственным имуществом при Госсовете КНР Цзян Цземинь, вице-президенты CNPC Ван Юнчунь и Бо Цилян, генеральный менеджер China National Travel Service (HK) Group Corp. Ван Шуайтин; генеральный директор China Resources Financial Holdings Co. Ltd. У Дин; генеральный менеджер China Mobile Сюй Лун; председатель Shanghai Bright Food Ван Цзуннань; глава компании Huisheng Engineering Corporation У Бин и ряд других руководителей крупных госкомпаний.

В основном это злоупотребления административной властью, например, в процессе выдачи лицензий, контрактов и т. д. На втором месте – незаконное использование государственного имущества и ресурсов, таких как уголь, нефть, газ, земля и т. д.

Серьезная проблема, которую пока не удается решить, связана с сохраняющейся «корпоративностью» чиновной среды, создающей условия не только для роста коррупции, но, что более существенно, и для безнаказанности за совершенные преступления.

Основные причины этого явления китайские авторы видят не в том, что чиновники умеют мастерски маскироваться, а в том, что они создали для себя «две крупные сети», которые их защищают и содействуют их повышению по службе.

Первая большая сеть – это «сеть связей в чиновничьих кругах». Мелкие чиновники налаживают связи с крупными, а те с еще более крупными. Получается, что «процветание одного чиновника приводит к процветанию всех, кто находится в его сети». Эти чиновники снизу доверху поддерживают друг друга и помогают делать карьеру, независимо от степени их коррумпированности.

Вторая большая сеть – это «сеть защиты в чиновничьих кругах». Этот вид связей направлен на защиту чиновниками друг друга от разоблачения. Вышестоящие защищают нижестоящих и помогают им успешно «продвигаться вверх под волной жалоб народа». Даже если кого-то и накажет суд, ему все равно помогут как можно скорее вернуться к своей прежней деятельности.

Что касается рисков, с которыми связана кампания «по борьбе с коррупцией и разложением», то и они вполне очевидны.

Во-первых, она активно используется различными властными группировками в целях дискредитации своих оппонентов. А следовательно, есть риск не только перерастания антикоррупционной борьбы в кампанию «охоты на ведьм», но и в «борьбу всех против всех», что чревато полной потерей управляемости и неизбежным крахом государства.

Во-вторых, она все нагляднее демонстрирует масштабы разложения в КПК и органах управления, а следовательно, не способствует повышению позитивного имиджа партии, а это главная проблема, которая стоит перед новым руководством Китая. И в этом контексте совершенно неслучайным видится прошедшее в июне заседание Политбюро ЦК КПК, на котором Си Цзиньпин заявил о серьезном кризисе, поразившем КПК, и предупредил, что если руководство страны не начнет смело смотреть в лицо реальности, партию и государство ждет развал.

Причем в данном случае речь, по-видимому, идет не просто о «борьбе с коррупцией и разложением», а о перестройке всей системы управления, да и самой КПК. Во всяком случае, именно на это нацелены принятые в конце июня партийные документы, призванные усилить контроль как над «руководящими кадрами», так и над партийными организациями на местах.

В-третьих, стремление руководства КПК навести порядок во всех без исключения эшелонах власти может привести к нарушению баланса сил между ключевыми элитными группировками, а главное – к нарушению равновесия между политическими и бизнес-элитами, способному усилить конфронтацию между ними и в конечном счете к сбоям в реализации социально-экономической и политический стратегии развития. Давно замечено, что в обществе, в котором коррупция выступает в качестве системной властной вертикали, ее ликвидация может привести к катастрофическим последствиям для самого общества, и Китай в этом смысле – классический пример.

Порядок в рядах партийных и государственных чиновников наводить, безусловно, необходимо. Но вряд ли это возможно сделать одними призывами и даже кампаниями «по борьбе с коррупцией и разложением», не меняя статусных социальных ролей. Однако с последним, похоже, не спешит и новое руководство КПК и КНР. А раз так, то Китай останется бюрократическим государством, в котором верхний (привилегированный) социальный слой будет представлен достаточно узкой высшей прослойкой управленцев и собственниками предприятий.

Именно их место на социальной лестнице и уровень доходов, а отнюдь не связь с массами и уж тем более не их мировоззрение (в том числе и приверженность «основным ценностям социализма») обеспечивает им наибольший доступ к общественным благам и обладание большими ресурсами (организационные, культурные, экономические), что и служит гарантией сохранения ими своего привилегированного положения в обществе.

Это означает, что базовые проблемы между «управляющими» и «управляемыми» будут продолжать сохраняться. Как будет сохраняться основа для социального протеста и борьбы кланов в высшем руководстве КПК и КНР.

Возможно, новому руководству КПК в среднесрочной перспективе удастся снизить угрозу превращения страны в олигархический капитализм. Однако успехи в борьбе с коррупцией не будут полными, эта проблема останется важнейшей на протяжении всего десятилетнего периода. Как одной из важнейших проблем останется и проблема «отрыва от масс» кадровых работников и партийных чиновников.

Делать какие-то прогнозы о политическом будущем Китая – задача неблагодарная. В сегодняшней политической системе Китая мало прозрачности. Сложно понять, кто там кого поддерживает и кто действительно лоялен к Си Цзиньпину. Многие идут за ним потому, что в данный момент он у власти. Но все может легко измениться. Что будет, если экономика замедлится? Что будет, если начнутся массовые социальные протесты или произойдет открытое столкновение элитных групп? В данный момент в Китае все очень нестабильно и непредсказуемо, и одна из основных причин этой непредсказуемости – антикоррупционная кампания Си Цзиньпина, которая (не без оснований) уже сейчас больше походит на политическую борьбу элитных группировок.

Публикуемые цифры предварительных итогов кампании по «борьбе с коррупцией и разложением» показывают, что проверке подверглось огромное число людей. Раньше они чувствовали себя уверенно на своих постах. А теперь превратились, применяя выражение Мао Цзэдуна, в «бумажных тигров». Естественно, среди функционеров возникают группировки, которые стремятся сообща защититься от преследований со стороны Комиссии по проверке дисциплины.

Вполне очевидна и политическая составляющая большинства дел. В опубликованном в октябре 2014 года агентством Синьхуа списке 55 «тигров» – высокопоставленных лиц, подвергшихся чистке за последние два года, фигурируют в основном чиновники, приближенные к Цзян Цзэминю. Отсюда у многих возникает вполне закономерный вопрос: кто следующий?

Безусловно, для того чтобы хоть как-то восстановить позитивный имидж КПК, Си Цзиньпину необходимо уничтожить фракционность в самой партии и показать народу, что она еще способна управлять государством и готова очиститься от «паршивых овец», невзирая ни на их бывшие заслуги, ни на занимаемые ныне должности.

Однако проблема в том, что коррупция в Китае – явление сугубо национальное, это своего рода традиция, а потому отношение к ней общества весьма специфично. Некоторые опросы даже показывают терпимое отношение к коррупции со стороны населения, которое справедливо полагает, что «не подмажешь – не поедешь». Именно поэтому методы борьбы с этим явлением должны быть ориентированы преимущественно на китайскую ментальность, а бороться с коррупцией на низовом уровне, наверное, бесполезно. Особенно в условиях, когда значительной части чиновников закон не указ, а понятие гуаньси занимает в ментальности любого китайца одно из первостепенных мест.

Коррупция в Китае базируется главным образом на клановом или корпоративном принципах. По сути дела, это именно то, что и называется гуаньси. Без этого нет ни иерархии взаимосвязей в китайском социуме, ни в особенности традиционного китайского бизнеса. А потому масштабы этого явления поражают, а предлагаемые методы борьбы до последнего времени (а во многом и сейчас) основываются на проведении идеологических кампаний, в ходе которых чиновников пытаются воспитать в духе честности и неподкупности. Правда, в сочетании с этим применяется и уголовное преследование. Причем довольно жесткое. Однако проблемы это не решает.

Не менее значимо и то, что на региональном уровне коррупция имеет вполне реальные экономические основания. И основание это – «пузырь» на рынке недвижимости, за счет которого существуют многие местные администрации, набравшие 2,8 трлн. долл. долга (30% от ВВП) в рамках развития инфраструктуры и жилой недвижимости.

Если этот «пузырь» лопнет, то многие местные администрации лишатся средств к существованию, что чревато не только потерей управляемости страной, но и серьезными социальными потрясениями. И не учитывать данного факта Си Цзиньпин не может.

Именно по этой причине «крестовый поход против коррупции» – лишь часть масштабного плана восстановления морального авторитета КПК. Параллельно Си Цзиньпин концентрирует власть в своих руках и пытается привлечь на свою сторону простой народ.

Он объявил о реформах, которые касаются ключевых проблем общества: объявлена кампания по улучшению качества воздуха; реформирована политика «одна семья – один ребенок»; пересмотрена систему «хукоу», которая привязывает жилье, медицинское обслуживание и образование граждан к их официальному месту жительства; ликвидирована система лагерей «трудового перевоспитания», позволявшая задерживать граждан без предъявления обвинений. Также объявлено о планах сделать правовую систему более прозрачной и избавить ее от вмешательства чиновников местного уровня.

Поставлена цель – превратить Китай из «мировой фабрики» в инновационный узел, переориентировать экономику на потребление, а не на инвестиции, расширить пространство для частного предпринимательства. Намечен существенный пересмотр налоговой системы: доходы местных бюджетов будут пополняться за счет различных видов налогов, а не только продажи земли и сделок с недвижимостью.

В стадии тестирования десятки дополнительных инициатив экономической политики, включая привлечение частных инвестиций в государственные предприятия, уменьшение бонусов их топ-менеджеров, создание частных банков, которые станут кредитовать малых и средних предпринимателей, упрощение процедур согласования для нового бизнеса.

Все это так или иначе должно лишить коррупцию экономической почвы. И это, безусловно, правильно. Однако предстоит сделать главный шаг – пойти на изменение статусных социальных ролей, лишив бюрократию ее привилегированного положения в китайском социуме. Пойдут ли на это Си Цзиньпин и его команда – большой вопрос. Во всяком случае, пока на этом направлении делается ничтожно мало.

Большой вопрос, сумеет ли Си Цзиньпин окончательно ликвидировать фракционность в руководстве КПК и КНР. Пока несомненно только то, что ему удалось серьезно ослабить «шанхайский клан» и вернуть в чиновную среду подсистему страха оказаться в числе коррупционеров и «разложенцев». Однако региональная фронда окончательно не уничтожена, и вряд ли это удастся сделать, а подсистема страха не всегда тождественна эффективному управлению. Нужна сплоченная команда, которая бы действовала согласованно и взяла на себя ответственность за проведение социально-экономических и политических реформ. Есть ли такая команда у Си Цзиньпина – один из главных вопросов.

Скорее всего, все расставит по своим местам XIX съезд КПК, но до него еще два года. И за это время Си Цзиньпину нужно окончательно уничтожить «шанхайский клан», не ввергнув страну в полосу социальных потрясений, связанных с элитными разборками, и сохранив лояльность «принцев» и «комсомольцев», кадровая победа которых на съезде вполне предсказуема.

Константин Сыроежкин "Центр Азии" № 4 (98)