Впервые понятие «средний класс» использовал древнегреческий драматург Еврипид около 420 г. до н. э. В своей трагедии «Умоляющие» он пишет: «В государстве три класса есть: во-первых, богачи, для города от них нет пользы, им бы лишь для себя побольше. Но опасны и бедняки и чернь, когда свое с угрозою подъемлют на имущих отравленное жало… Лишь средний класс для города опора; он законам покорствует и власти».

Со времен Еврипида мало что изменилось в понимании феномена среднего класса. В современном обществе так называется социальная группа людей, имеющая устойчивые доходы, достаточные для удовлетворения широкого круга материальных и социальных потребностей. К среднему классу, как правило, относятся люди высокого уровня образования (квалификации), занимающие в обществе промежуточное положение: между богатой (небольшой) и низкооплачиваемой (незначительной) частями населения. К функциям среднего класса среди прочего относят привнесение инноваций и воспроизводство квалифицированных кадров, его наличие является необходимым условием поддержания устойчивости в обществе.

В современной социологии приняты следующие подходы к определению среднего класса: объективный (на основе определения уровня материального благосостояния и использования ресурсного подхода); субъективный (на основе самоотнесения людей), а также их комбинации.

Подход на основе уровня материального благосостояния связан с представлением о среднем классе как о массовом социальном субъекте, который характеризуется сравнительно высокими жизненным стандартом и потреблением. Основным критерием при этом является материальное благосостояние, которое складывается из совокупности следующих показателей: уровень душевого дохода; наличие определенного набора дорогостоящего имущества (собственное жилище, автомобиль, бытовая техника и т. д.); возможность приобретения платных социальных услуг (в первую очередь это образование, медицина);способность путешествовать по миру (поездки за границу на отдых, лечение, научный и познавательный туризм).

Ресурсный подход основан на работе современного британского социолога Э. Гидденса, который предложил деление на так называемые старый средний класс и новый средний класс. Первую группу составляют мелкие и средние предприниматели (собственники, имеющие «свое дело»), а во вторую входят высокооплачиваемые и среднеоплачиваемые наемные работники, занятые, как правило, интеллектуальным трудом. В свою очередь новый средний класс состоит из так называемых высшего (менеджеров и высококвалифицированных специалистов) и нижнего (учителя, врачи, офисные служащие и т. д.) слоев.

В процессе социально-экономического развития отчетливо проявляется следующая закономерность: численность «старого среднего класса» (класса собственников) устойчиво сокращается, а доля «нового среднего класса» стабильно возрастает. Таким образом, в основе принятой большинством ученых стратификации сегодня лежат объём, тип и структура финансового капитала, которым располагают тот или иной человек, домохозяйство, группа людей и т.д. В противоположность объективному подходу, о котором шла речь выше, субъективный подход основан на идентификационно-психологических признаках и характеристиках индивидов. В этом случае средний класс выделяется на основе самоидентификаций людей, их «самозачисления» в состав среднего класса.

Комбинированный подход связан с комплексным применением вышеперечисленных критериев выделения среднего класса, таких как профессиональные характеристики, уровень образования, имущественно-доходные показатели, самоидентификация.

В отчете Всемирного банка о перспективах мировой экономики за 2007 г. средний класс мирового уровня определятся как группа населения, способная покупать импортные товары высокого качества, импортные машины, осуществлять международные путешествия, а также имеющая доступ к услугами международного уровня, включая высшее образование, и возможность пользоваться ими. Это представление о среднем классе в целом вписывается в имущественный подход к его выделению. В западном обществе и странах, которые считаются развитыми, применение данного критерия позволяет отнести к среднему классу самую многочисленную часть населения, записав ее в некое «материально удовлетворенное большинство».

Перед странами второго эшелона модернизации, а именно развивающимися и «догоняющими», вопрос о возникновении и расширении группы «среднего класса» встал относительно недавно. В частности, в Китае эта проблема стала актуальной в середине 2000-х годов и остается таковой по сей день. В октябре 2006 г. XVI съезд Коммунистической партии Китая принял стратегическую программу «О построении гармоничного социалистического общества». Несколько последующих лет в научных и политических кругах велись интенсивные дискуссии о том, что означает гармония в современном обществе. И хотя идея гармонии в самых различных ее интерпретациях пронизывает всю многовековую историю Китая, современное ее понимание состоит в необходимости достижения сбалансированной социальной структуры, ядром которой является средний класс.

В этой связи стоит отметить, что в китайских научных кругах получил широкое распространение термин «общество формы оливки». Именно «выращивание» своего среднего класса стало одной из важнейших задач развития Китая в последнее десятилетие, как это подтвердил на XVII съезде КПК Генеральный секретарь Ху Цзиньтао. Каков же социально-экономический фон формирования среднего класса в Китае? В отличие от России, здесь отказались от реформирования по пути «шоковой терапии», что, несомненно, благотворно отразилось на развитии экономики в целом. Постепенный процесс плюрализации форм собственности при поддержке государства привел к созданию множества предприятий среднего бизнеса, что способствовало сокращению безработицы и формированию значительного слоя предпринимателей.

Государство активно участвует в регулировании социально-трудовых отношений, поощряет деятельность профсоюзов, которые добиваются гарантий работодателей по отношению к работникам в виде социального пакета, включающего в себя социальные выплаты в различные фонды, медицинское страхование. Все это должно способствовать постепенному увеличению уровня жизни населения страны и формированию «высшего» и «среднего» классов в их европейском понимании.

Однако проводимая Пекином политика всеобщей гармонизации встречает значительные трудности. По мнению многих экспертов, социальное неравенство в китайском обществе не только не уменьшается, а напротив, устойчиво увеличивается. На сегодняшний день среднее значение децильного коэффициента (по различным оценкам) достигло значения 32. Это свидетельствует о глубоком разрыве между богатыми и бедными, следствием чего является замедление роста «среднего класса» по критерию «уровень дохода».

В китайском обществе выделяются следующие группы интересов:

1. Рабочие. Определяются как группа, потерявшая свой экономический и социальный статус в период реформ. Внутри данной группы особое место занимают технические работники, рабочие в частном секторе и те, кто пока занят в государственном секторе.

2. Крестьяне. Для группы характерно сильное расслоение. В ней очень велика дифференциация по доходу. Оставаясь зарегистрированными в качестве крестьян, многие представители этой группы ушли работать на небольшие предприятия и в торговлю.

3. Кадровые работники определяются как сверхмобильная группа с возрастом ниже среднего, высоким уровнем образования и технических навыков.

4. Интеллектуалы. Расслоение внутри этой группы носит идеологический характер, т.е. её представители делятся на тех, кто находится внутри системы, тех, кто вне системы, и тех, кто является оппозицией системы.

5. Владельцы частного бизнеса – одна из вновь появившихся категорий. Это не класс предпринимателей 1950-х гг., а наиболее влиятельная социальная группа интересов.

6. Женщины последовательно проигрывают в процессе реформ. Статистика показывает, что они составляют около 6% уволенных и получают зарплату в среднем вдвое ниже, чем мужчины.

Кроме этого наблюдается существенная дифференциация между высокодоходными группами и «новыми бедными». В состав первых входят старшие кадровые работники, партийные функционеры и частные предприниматели. Вторые включают в себя уволенных и потенциально не занятых работников, пенсионеров, сельскую бедноту и незаконнорожденных, переехавших в город на заработки. Новые бедные достигают в Китае численность более 100 млн чел., что составляет 8% населения.

Согласно данным исследований, проведенных социологами Академии общественных наук Китая, средний класс в широком понимании здесь насчитывает примерно 20% населения, ядра среднего класса – примерно 8–9%. Инженерно-технические работники, управленцы и партийные чиновники – основные категории профессиональной структуры среднего класса. Средний возраст представителей среднего класса составляет 36 лет, причем наблюдается тенденция к омоложению. В китайском среднем классе преобладают мужчины – их чуть больше 60%. Представители среднего класса демонстрируют восходящую социальную мобильность по отношению к их родителям. Так, многие (более 60%) являются выходцами из семей рабочих. Большинство представителей среднего класса, прежде чем войти в него, занимались работой, относящейся к сфере «синих воротничков».

Таким образом, средний класс в Китае явление желаемое, вопрос лишь в том, насколько оно присутствует в действительности. «Поисками» среднего класса заняты многочисленные китайские исследователи, которые стараются изнутри отслеживать динамику его появления, структуру, социально-экономический фон. Для идентификации среднего класса в современном Китае официально используют следующие критерии: профессия; образование; модель потребления; образ жизни. При этом традиционный для западных исследователей критерий уровня доходов в случае Китая не работает, поскольку таковой у населения в различных регионах страныразличается в несколько раз (в случае Шанхая и северо-западных территорий эти различия достигают значений в 20–30 раз). Некоторые китайские социологи, с учетом специфики объекта исследования, предложили применить неомарксистскую и неовеберианскую традиции и разделили всех по профессиональному признаку на «белые» и «синие» воротнички. Однако, как оказалось, многие представители «белых воротничков» совсем не согласны с их зачислением в средний класс из-за низкого уровня дохода.

По словам китайского социолога Ли Чулинь, появление среднего класса в китайском обществе – неопровержимый факт. Однако наши коллеги еще не до конца определили набор критериев выделения этой группы в социальной структуре общества, они используют в основном критерий дохода и связанный с ним критерий потребления. По их же данным, большинство в китайском обществе составляют рабочие и крестьяне. Проблемы возникают и с таким критерием отнесения к среднему классу, как самоидентификация. Большинство китайцев, отнесенных исследователями к среднему классу, таковыми себя не считают в силу многих причин, в т.ч. уровня дохода и образования, что ведет к расшатыванию этой группы изнутри.

Одним из важных признаков среднего класса является наличие собственного жилья. В зависимости от степени экономического развития это может быть либо отдельная квартира с числом комнат из расчёта по одной на каждого члена семьи, либо собственный дом. По данным Всемирного банка, доля отчислений на постройку нового жилья в среднем в мире составляет от трети до шестой части семейного бюджета. Стоимость нового жилья в сумме равна 5–6-летнему бюджету семьи. В современном посткоммунистическом Китае приобретение собственного жилья – важная социально-экономическая составляющая, которая поощряется государством. Однако среднедоходная группа чувствует себя на рынке недвижимости ничуть не лучше низкодоходной, её представители становятся «ипотечными рабами» ввиду дороговизны недвижимости. Во всем мире оплата покупки жилья составляет 20–30% дохода домохозяйства со средним достатком, и отношение цен на жилье к доходу составляет примерно 3 к 6: это означает, что на средний общий доход человека за 3–6 лет можно купить соответствующее жилье. В Китае это соотношение намного больше, во многих случаях для покупки дома потребуется капитал, накопленный как минимум тремя поколениями данной семьи.

«Поиски» среднего класса, которыми настойчиво занимаются наши коллеги социологи и историки и которые мы наблюдали во время недавнего обменного визита в Китайскую академию общественных наук, не просто дань моде. Вопрос заключается в том, что экономические и социальные преобразования в китайском обществе двух последних десятилетий наряду с очевидными достижениями и положительными результатами породили достаточно много новых проблем. Наиболее острые – это поляризация населения по экономическому показателю и экология.

Главные оси поляризации – город – деревня, прибрежные – континентальные районы, север – юг. В 2011 г. среднедушевой годовой доход в сельской местности составлял 3 112 юаней, что в 3 раза меньше дохода городских жителей. При этом в Шанхае, который является наиболее развитым регионом страны, данный показатель составил 15 325 юаней, что на порядок выше, чем средние доходы в наименее развитых регионах (Внутренняя Монголия, Тибет). Считается, что Китай сегодня имеет самый большой ВВП в мире, при этом, по официальным данным, за чертой абсолютной бедности живет 67 млн чел. (преимущественно сельское население), что превышает 7% от общего числа жителей страны. Тенденция роста социально-экономических неравенств, которую отмечают западные исследователи, выражается в таких показателях, как увеличение доли теневой экономики, повышение налогов (при их низкой собираемости), дальнейшее распространение коррупции. Аналитики финансовых институтов, которые имеют намерения инвестировать или уже инвестируют в китайскую экономику, утверждают, что самый состоятельный слой китайского населения (те же 7%) владеют 10,7 млрд юаней (1,6 млрд долл.).

Очень серьезной проблемой стала смена системы ценностей, связанная с мобилизационным экономическим рывком. По мнению самих китайцев, идея гармоничного общества разбивается о хаос ценностей, который образовался по мере отхода от идеалов социализма. Жизненный успех по-разному воспринимается молодым и старшим поколениями. Если в 1950–1970-е Гг. самыми популярными лозунгами считались «отдать свою молодость стране» и «служить людям всем сердцем и душой», то сейчас молодое поколение выбирает девиз «деньги – это всё».

Недальновидное потребительское отношение к природным и человеческим ресурсам, с которым, по замыслу Пекина, следует вести серьезную борьбу, является едва ли не основным препятствием на пути построения гармоничного общества в стране. Мобилизационные по своему характеру трудовые отношения, которые складываются в регионах часто помимо указаний и принимаемых из центра мер, приводят к серьезным и подчас необратимым последствиям. Загрязнение окружающей среды (водных и воздушных бассейнов), особенно в крупных городах, видимо, уже достигло точки невозврата. Так, если на одного жителя Китая приходится лишь четверть среднемирового подушевого запаса воды, то в реальной жизни данный показатель в 5–7 раз превышает аналогичный в развитых странах. Промышленность страны по производству отходов на единицу ВВП значительно превосходит аналогичные среднемировые показатели индустриальных стран.

Неприятный рекорд был установлен несколько лет назад, когда около 30 млн тонн воды, загрязненной промышленными отходами, были спущены без очистки в Янцзы. Все вышеперечисленные явления способствуют появлению скептицизма в отношении своего будущего и будущего страны среди прагматически настроенных китайцев. При этом старшая возрастная группа среднего класса демонстрирует отчетливое желание уехать из страны туда, где «более развита система медицинского обеспечения, лучше защищена среда обитания и где более спокойный ритм жизни».

«Те, кто работает головой, правят, те же, которые работают руками, служат», – говорит древняя китайская мудрость устами Конфуция. Достижение гармонии и решение многих проблем власти Китая в последние годы связывают с развитием непрерывного образования и построением «общества знаний». В 2010 г. ЦК КПК и Госсовет утвердили «План реформирования и развития образования на 2010–2020 гг.», в котором особое место занимает непрерывное образование взрослых.

Использование непрерывного образования как эффективного модернизационного средства сейчас находится в общемировом тренде. Благодаря образованию в любом возрасте происходит производство и накопление человеческого и социального капиталов, которые затем эффективно конвертируются в капитал экономический. Правда, существует и китайская специфика. Здесь к социальному капиталу относят феномен гуанси (guanxi). По определению экономистов, гуанси – это самые разнообразные социальные связи, которые обеспечивают взаимный обмен выгодами между людьми.

Однако в этом случае речь идет о малопонятной для европейцев системе ценностей, обязательств, условностей и традиций, значимость которых в совокупности исключительно высока. По мнению китайских респондентов, гуанси гораздо важнее в повседневной жизни, чем, скажем, родственные или корпоративные связи, образование или уровень доходов. По замыслу китайских руководителей, непрерывное образование должно обеспечить участие широких масс населения в производстве и распространении необходимых знаний самого различного характера.

Это может быть умение работы с сенокосилкой или сепаратором, что, конечно же, необходимо крестьянину, или навык пользования сотовой связью, что очень востребовано среди жителей удаленных территорий, особенно – представителей старшего поколения.

Сейчас в Китае создаются десятки тысяч территориальных образовательных центров, в которых для самых различных категорий населения за символическую плату, а иногда и за счет местного бюджета, проводятся различные курсы практической направленности. Среди них важное место занимают группы экологического образования и здорового образа жизни. На занятиях объясняются принципы утилизации бытовых отходов, даются конкретные рекомендации по рациональному ведению домашнего хозяйства. Результативность обучения здоровому образу жизни проявилась, например, в том, что авторы не увидели на улицах городов ни одного курящего человека.

Конечно, одной из важнейших составляющих непрерывного образования в Китае стала профессиональная подготовка и переподготовка. По мере все более широкого использования современных цифровых и наукоемких технологий возникает потребность в дополнительном обучении десятков (если не сотен) миллионов трудящихся. В первую очередь это относится, конечно, к экономически развитому юго-востоку страны.

Однако особенность современной китайской политики заключается в том, что образовательные технологии, применяемые для решения самых различных задач социально-экономического развития страны, активно распространяются и на север. Дистанционное образование из центра проникает в национальные автономии – Синьцзян-Уйгурский автономный район, Тибетский автономный округ, что, несмотря на известные трудности, в конечном счете способствует консолидации государства.

Один из самых масштабных образовательных проектов – переподготовка работников, уволенных в результате перепрофилирования государственных предприятий. Как известно, из-за проводимых в Китае реформ сотни тысяч мелких и средних убыточных государственных предприятий стали передаваться в частную собственность. По причине неизбежных в таких случаях массовых сокращений возникли очаги социальной напряженности и нестабильности во многих провинциях страны. В ответ на это Министерство труда и социальной безопасности в срочном порядке приступило к реализации образовательного проекта «Десять миллионов за три года». В результате именно такое число уволенных ранее работников получило возможность освоить новую специальность и трудоустроиться.

В дальнейшем были реализованы еще несколько образовательных проектов, позволивших, по данным официальной статистики, повысить квалификацию 50 млн сельских и 150 млн городских работников, в т.ч. по специальностям, требующим высокой квалификации.

В какой мере непрерывное или продолженное образование способствует приросту среднего класса? По европейским оценкам, оно оказывается особенно эффективным среди малоресурсных групп населения и в этом плане не столько «укрепляет» средний класс, который в развитых странах и так имеет достаточную численность, сколько минимизирует индивидуальные и групповые риски, понижает уровень социальной эксклюзии. В китайском обществе ситуация оказалась совершенно иной. При весьма низкой общей численности среднего класса продолжающееся профессиональное образование обеспечивает появление значительных по численности групп квалифицированных работников, которые неплохо устраиваются в быстрорастущих секторах экономики и начинают получать относительно высокие доходы. Профессиональные навыки и квалификации, востребованные на рынке труда, обеспечивают индивидуальный месячный доход не ниже 1000 юаней; именно среди этой категории отмечено наивысшее число кандидатов в средний класс.

По словам Ченг Ли, существуют показания для критики тех подходов, на основании которых сегодня в Китае определяют средний класс. Во-первых, небольшая численность этой группы, которую часто идентифицируют с теми, кто ведет «шикарную жизнь». Во-вторых, её сильная внутренняя неоднородность по целому набору признаков – образование, национальность, место проживания и т.д. В- третьих, отсутствие общей системы ценностей среди различных подгрупп среднего класса. В западных странах средний класс является носителем либеральных ценностей, соответственно, поддерживает либеральное крыло на политическом поле. В Китае же при доминировании одной политической силы – Коммунистической партии – средний класс вынужден стать опорой этой партии или уйти в оппозицию. Правда, некоторые эксперты считают, что члены других политических партий и общественных движений, общая численность которых составляет почти полмиллиона человек (около 0,03% населения Китая) и которые в некоторой степени являются носителями либеральных (насколько это допустимо для современного китайского общества) ценностей, могут составить основу зарождающегося среднего класса.

Таким образом, мы можем заключить, что средний класс в Китае находится в самом начале своего формирования. Некоторая неопределенность связана с различными оценками его численности и качественного состава. Внутренняя неоднородность среди тех групп населения, которые могли бы претендовать на причастность к среднему классу, проявляется в серьёзных различиях социального происхождения, профессиональных идентичностей и образовательного уровня. Это, безусловно, является фактором, препятствующим его формированию. Несмотря на то, что на смену уходящим коммунистическим ценностям «сверху» привносятся ценности и идеалы гармоничного общества и соответствующего образа жизни, единое ценностное пространство, которое могло бы «цементировать» эту социальную страту, пока отсутствует.

В этих условиях «китайский всеобуч» – непрерывное и продолженное образование различных групп населения – справедливо рассматривается властями как одно из эффективных средств развития экономики, которое создает предпосылки, если учитывать западный опыт, возникновения и последующего роста численности среднего класса.

Ю.В. Голиусова, Г.А. Ключарёв