Идея президента Тейн Сейна по подписанию соглашения о прекращении огня со всеми этническими сепаратистскими группами Мьянмы до намеченных на 8 ноября в стране парламентских выборов, похоже, потерпела крах. По крайней мере, готовность подписать это соглашение сегодня выражают желание лишь чуть больше половины участников переговорного процесса. При этом две ключевые вооруженные группировки вообще заявили о выходе из нынешнего формата переговоров. Мьянманский центр мира (МЦМ), который служит своеобразным модератором процесса, уже объявил виновного в срыве этого важнейшего для страны мероприятия. Виновным оказался Китай.

Нынешнему президенту Мьянмы Тейн Сейну очень хочется добиться успехов не в отдельных сепаратных переговорах с каждой конкретной группой (как это было в течение предыдущих десятилетий), а именно достичь примирения в общенациональном масштабе, в духе конференциальной дипломатии. Это повысило бы статус подписанного документа, а главное — создало бы остыл к «духу Аун Сана», имя которого постоянно связывается с Панлонской конференцией 1947 года, определившей условия сосуществования бирманцев и национальных меньшинств в границах нынешней Мьянмы. То есть, для Президента Тейн Сейна стало делом чести организовать что-то вроде «нового Панлона» и до некоторой степени примерить на себя те же самые лавры «национального примирителя», которые давно носит генерал Аун Сан. А это гарантирует ему место в истории Мьянмы рядом с национальным героем. Неслучайно дочь генерала Аун Сана, лидер оппозиционной Национальной лиги за демократию (НЛД) Аун Сан Су Чжи довольно ревниво наблюдает за этой деятельностью президента Тейн Сейна, призывая представителей национальных групп не бежать сломя голову подписывать соглашение, а медленно работать над процессом обеспечения длительного мира в стране.

Формально за переговоры центрального правительства и военных Мьянмы с группами вооруженных сепаратистов уже третий год отвечает Мьянманский центр мира. Цель этой некоммерческой организации, созданной в ноябре 2012 года, как раз и заключается в технической поддержке миротворческих процессов в Мьянме. Идея у его создателей была простая: поскольку правительство и повстанцы не доверяют друг другу, МЦМ должен был взять на себя ведение диалога. Независимость и непредвзятость этой структуры обеспечивалась тем, что он существовал на средства, выделяемые «донорами мира» — в том числе Норвегией, Европейским Союзом и Японией. Как сообщали СМИ, только в 2012 году на орграсходы, связанные с началом работы, доноры выделили МЦМ 700 тысяч евро, а в 2013 году на миротворческий процесс в Мьянме Европейский Союз выделил 30 миллионов евро.

Именно этих доноров в конечном итоге планировалось сделать гарантами выполнения будущего мирного соглашения между правительством и группами этнических сепаратистов, поскольку это устраивало все вовлеченные в переговоры стороны. Но такая ситуация в корне не устраивала Китай.Видимо, Китай мог еще как-то смириться с тем, что западные страны присутствуют в Мьянме, обеспечивая процесс подписания соглашения о прекращении огня. Но тот факт, что они должны стать еще и гарантами выполнения этого документа, то есть, в течение долгого времени контролировать правила игры на территории, которую можно смело назвать «мягким подбрюшьем» Китая, не могло не вызвать беспокойство у официального Пекина.

Больше того, среди этих стран-гарантов оказалась Япония — традиционный жесткий соперник КНР в Азии. Открыто выступить против того алгоритма, который предложили западные доноры и который был поддержан правительством Мьянмы, Китай не мог — потому что в этом случае получалось бы, что его главная цель состоит в дестабилизации обстановки в Мьянме. Поэтому руководство КНР, как показали последующие события, избрало совсем иной путь. Видимо, именно для его реализации в начале лета 2015 года в Мьянме появился китайский дипломат Сунь Госян.

Про этого человека известно, что он родился в 1953 году в Шанхае, и с 1979 года трудился в департаменте по делам Азии китайского МИДа, при этом долгое время провел в служебных командировках в странах Южной и Юго-Восточной Азии — например, как сообщает «Шан Геральд», являлся китайским послом на Мальдивах, Шри Ланке, в Турции, Вьетнаме и других странах. В декабре 2014 года он вернулся в Пекин из Нью-Йорка, где в течение трех лет был генеральным консулом КНР. Сунь Госян женат, имеет сына.

2 июня 2015 года именно он появился во главе китайской делегации, присутствовавшей в качестве наблюдателей на переговорах с этническими сепаратистами. Сам факт наличия столь титулованного и опытного профессионала во главе достаточно локальной наблюдательной миссии КНР уже говорил о той важности, которую Пекин придает своей работе на территории Мьянмы. На этих же переговорах китайский дипломат обронил фразу, которую многие представители сепаратистских групп встретили с энтузиазмом. Обращаясь к ним, он заявил: «Существует китайская поговорка: «Хватайте возможность, если она появилась — потому что в другой раз она уже не появится». Конечно, эту фразу можно трактовать как призыв работать с центральным правительством по выработке мирного соглашения, пока правительство это предлагает. Но очень многие увидели в ней провокационный призыв Китая к группам сепаратистов требовать от центральных властей как можно больше, потому что оно готово пойти на очень многие уступки, лишь бы подписать соглашение о прекращении огня до выборов.

Спустя четыре месяца, 8 октября 2015 года, один из главных функционеров Мьянманского центра мира Мин Зо У подвел итоги деятельности китайского дипломата. По его словам, под влиянием Сунь Госяна две ключевые вооруженные группы сепаратистов отказались вообще принимать участие в нынешнем формате переговоров. Больше того, после его вмешательства лишь восемь из пятнадцати групп, принимающих участие в переговорах, выразили готовность к подписанию соглашения в ближайшее время.

Кроме того, китайский дипломат умело сыграл на отказе мьянманских военных видеть в числе подписантов документа о мире Армию национального демократического альянса Мьянмы (MNDAA) и ее союзников — Национально-освободительную армия Та-ан (в ее рядах в основном представители народности палаунг) и Армию Аракана. Именно MNDAA, в основном состоящая из этнических китайцев, с февраля ведет боевые действия с правительственными войсками в районе Кокан. В неофициальных беседах военные объясняют свой отказ тем, что в случае с MNDAA речь идет не о группировке коренной национальности Мьянмы, а об управляемых и снабжаемых с территории КНР вооруженных китайских боевиках, с которыми мьянманские военные намерены покончить самым решительным образом. В свою очередь, ряд этнических лидеров считает опасным прецедентом тот факт, что центральное правительство и военные присвоили себе право определять состав участников переговорного процесса. По их мнению, в этом случае при возникновении между центром и национальными регионами тех или иных разногласий, возможен вариант, когда правительство и армия Мьянмы точно так же «выключат» из условий соглашения о мире ставшую для них неугодной этническую группировку и вновь начнут против нее боевые действия.

Ясно, что китайская дипломатия не могла не воспользоваться наличием подобного недоверия к правительству со стороны некоторых групп сепаратистов. Но, если верить Мин Зо У, в этом случае даже не понадобилось какой-то особой дипломатии. Китайцы просто посоветовали Организации независимости Качина (ее вооруженные отряды, объединенные в Армию независимости Качина, насчитывают, по некоторым данным, до 10 тысяч человек) и Объединенной армии государства Ва (20−25 тысяч человек) не подписывать документы, пока к переговорному процессу не подключат MNDAA и ее союзников. А эти две группировки, контролирующие территории около китайской границы, к таким рекомендациям из КНР не могут не прислушиваться (тем более, что глава армии Ва — этнический китаец Бао Юсян, и, как отмечают эксперты, «Ва гораздо больше зависит от Китая, чем от Мьянмы»).

«Китай обычно говорит, что он хочет стабильности. Конечно, он хочет стабильности, но в то же самое время он хочет оказывать влияние на группы вдоль китайской границы», — сообщил Мин Зо У агентству Reuters. По его словам, до этого он ничего не говорил о вмешательстве Китая в миротворческий процесс в Мьянме, но теперь «пришло время перестать шептаться».

Заявления руководства Мьянманского центра мира уже прокомментировал представитель МИД КНР Хун Лэй. По его словам, «Китай последовательно поддерживает все стороны в Мьянме в разрешении разногласий путем мирных переговоров для подписания соглашения о прекращении огня в национальном масштабе в самые ближайшие сроки». Впрочем, вряд ли кто-то ожидал от руководства КНР каких-либо других слов.

Таким образом, в конце октября, прямо перед выборами, соглашение о прекращении огня, видимо, подпишут всего восемь групп из пятнадцати (причем, как уже упоминалось, в подписании соглашения не будут принимать участие две ключевые группы, Организация независимости Качина и Объединенная армия государства Ва). Оставшиеся группы сепаратистов теоретически могут подписать это соглашение позже, но Мин Зо У даже не упомянул о том, что переговоры с ними будет продолжены.

Такое развитие событий — несомненный удар как для президента Тейн Сейна, так и для правящей Партии сплоченности и развития Союза. Ранее предполагалось, что именно подписание всеобъемлющего соглашения со всеми сепаратистскими группами прямо перед парламентскими выборами, после почти 70 лет непрекращающихся вооруженных конфликтов, станет грандиозным пиаром для правящей партии и будет способствовать ее победе в избирательной гонке. Сейчас ясно, что этого уже не будет. Возможно, представители восьми групп и подпишут с правительством соглашение о прекращении огня, но все будут прекрасно понимать, что мир на всей территории страны еще не наступил, и самая трудная работа по достижению договоренностей с одними из наиболее сильных групп сепаратистов еще впереди.

По мнению экспертов, президент Тейн Сейн и его правительство не учли несколько факторов.Во-первых, они демонстративно отказались включать Китай в переговорный процесс, поскольку посчитали (кстати, вполне справедливо) его заинтересованной стороной. Но привлечение к проекту представителей западных стран (пусть и по причине того, что они дали на это деньги), а главное — Японии не могло не спровоцировать жесткий ответ со стороны КНР. Почему-то нынешнее правительство Мьянмы оказалось не способно спрогнозировать такой сценарий развития событий.

Во-вторых, нынешнее руководство Мьянмы, видимо, надеялось, на собственную безальтернативность для Китая, поскольку Аун Сан Су Чжи должна была выглядеть для КНР гораздо более прозападным, а значит антикитайским политиком. Но Пекин проявил завидный прагматизм, пригласив лидера мьянманской оппозиции посетить КНР с визитом. Аун Сан Су Чжи (формально — простого депутата парламента Мьянмы) в Пекине принимал сам генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Си Цзиньпин. Визит состоялся в июне — примечательно, что именно в это же время в Мьянме появился Сунь Госян и начал свою деятельность. Видимо, лидер оппозиции Мьянмы и китайский руководитель хорошо поняли друг друга и о многом договорились — тем более, что нынешние власти Мьянмы во главе с президентом Тейн Сейном тоже не являются для КНР идеальными партнерами: они заморозили ряд крупных китайских экономических проектов, а вспыхнувшие в начале этого года боевые действия между правительственными войсками и китайскими этническими сепаратистами в Кокане привели к тому, что в марте мьянманский самолет залетел в воздушное пространство КНР и убил пятерых граждан этой страны.

И, в-третьих, попытки приурочить результат к каким-то событиям — всегда заведомо проигрышный вариант. Лидеры сепаратистов понимали, насколько важно для президента Тейн Сейна подписать соглашение о прекращении огня до даты выборов. А значит — старались выбить у центрального правительства максимум уступок и преференций, откровенно шантажируя его выходом из переговорного процесса. При этом они четко осознавали тот факт, что именно после выборов для них наступит самое золотое время. Полномочия Тейн Сейна истекут только в начале 2016 года, и до этого срока он вполне может подписывать любые соглашения. А если на выборах победит оппозиция, и будет ясно, что в феврале-марте 2016 у страны появятся новый президент и новое правительство, то в оставшееся до передачи полномочий время сепаратистам можно будет устроить грандиозный торг по поводу того, кто предложит им лучшие условия — уходящее правительство, или то, которое придет ему на смену.

Пока же понятно, что Национальная лига за демократию может праздновать победу. Аун Сан Су Чжи уже не раз заявляла, что именно она способна «правильно» обеспечить процесс национального примирения и готова взять на себя эту ответственность в случае, если ее партия получит доверие народа на выборах. Ясно, что ее политтехнологи должны до выборов хорошо отработать факт неспособности правящей партии добиться подписания соглашения о прекращении огня. Кроме того, в этом случае именно у Аун Сан Су Чжи останется возможность стать наследником своего отца не только по крови, но и по духу — как человеку, сумевшему добиться мира на земле Мьянмы.

А главное — сейчас самое время для Китая перейти в дипломатическое наступление и предложить правительству Мьянмы роль эффективного модератора для переговоров с сепаратистскими группами (по крайней мере, с некоторыми из них) — естественно, с выгодой для себя. Например, с переформатированием состава гарантов выполнения соглашений о прекращении огня, или с изменением их роли. Вряд ли это предложение встретит горячий энтузиазм у нынешнего правительства Мьянмы. Но может оказаться так, что другого пути у него действительно нет.Петр Козьма