Повышение в 2015 году военного бюджета КНР на 10,1% является по меркам последних десяти лет относительно скромным – например, в 2007 году он увеличился на 17,8%, а в 2008 – на 17,6%. Самый низкий за последние годы рост военного бюджета наблюдался в 2010 году, когда он вырос на 7,5%. Военный бюджет КНР вступил в период двухзначных темпов роста во второй половине 1990-х годов. В номинальном долларовом выражении только за десятилетие с 2000 по 2010 он вырос с $30 млрд до почти $120 млрд. В реальном выражении официальный военный бюджет КНР растет в целом с той же скоростью, что и ВВП КНР. Например, в период с 2001 по 2011 год, по подсчету Международного института стратегических исследований (IISS), реальный рост китайского военного бюджета составлял в среднем 10,3% в год при среднем росте ВВП в 10,4%.

Известно, что официальный военный бюджет КНР не включает в себя ряд важных расходных статей, влияющих на оборону. Например, НИОКР по созданию новых образцов вооружения финансируются по линии министерств промышленности и информатизации и министерства науки и технологий (из военного бюджета закупаются серийные образцы вооружений). Кроме того, вне военного бюджета оказывается значительная часть расходов на содержание и обучение резерва вооруженных сил и социального обеспечения бывших военнослужащих. Поэтому нельзя исключать, что общие военные расходы страны увеличиваются несколько быстрее ВВП. Но в целом нет оснований предполагать, что китайцы резко наращивают долю военных расходов или мобилизуют ресурсы на решение военных задач.

Почему Китай вообще должен увеличивать расходы на оборону и не может ограничиться более скромными показателями военного ассигнования в реальном выражении? Для этого есть несколько причин. Первая из них – огромный масштаб накопившихся в 1980-е и 1990-е годы отложенных расходов в сфере технического переоснащения армии.

Физический пик объемов производства тяжелых системы вооружения, таких как танки, артиллерийские системы, бронемашины и боевые самолеты, в Китае пришелся на период обострения отношений с СССР в начале 1970-х годов. По многим направлениям, показатели выпуска вооружения и боеприпасов, достигнутые тогда, больше никогда не были превышены. С начала 1980-х наступил резкий спад государственного оборонного заказа – правительство КНР концентрировало ресурсы на решении экономических и инфраструктурных задач. Можно сказать, что с начала 1980-х и до середины 1990-х китайская оборонная промышленность прошла через свои полтора «голодных десятилетия» по аналогии с российской оборонной промышленностью в 1993-2008 гг, хотя, возможно и не в столь экстремальной форме.

По многим типам вооружения и военной техники китайская армия продолжает в немалой степени зависеть от систем оружия не только разработанных, но и произведенных еще при жизни председателя Мао. На фото и видеорепортажах китайских СМИ с учений Народно-освободительной армии Китая (НОАК) до сих пор нередко можно встретить танки тип 59 (местная версия советского Т-54А), пушки-гаубицы тип 66 (советская Д-20), 57-мм зенитки тип 59 (советская С-60), БТР тип 63 и тому подобные раритеты. Да, с каждым годом этих антикварных систем оружия становится меньше, но Китай, вероятно, последняя крупная военно-промышленная держава, где подобная техника еще используется в значительных масштабах.

Развитые западные страны и Россия до сих пор во многом полагаются на военно-техническое наследие последнего периода холодной войны. Их техника 1980-х – начала 1990-х годов выпуска часто до сих пор сохраняет ценность с военной точки зрения и требует лишь ремонтов и модернизации электронной начинки. Китай свернул массовое военное производство на десятилетие раньше конца холодной войны и, к тому же, изначально находился в числе отстающих в сфере военных технологий. Там, где русские, американцы и европейцы могут ограничиться модернизацией техники, китайцы должны разрабатывать с нуля новые образцы проводить полную замену ими антиквариата, доставшегося им от эпохи мобилизационной экономики.

Более того, многие из перспективных российских и американских военных разработок основываются на технологических заделах, оставшихся от противостояния СССР и НАТО. Это касается, например, военного космоса, летательных аппаратов с пониженной радиолокационной заметностью, систем противовоздушной и противоракетной обороны, лазерного оружия, атомного подводного флота и большого количества других видов техники. Китай подобных заделов не имеет. Чтобы не отстать в военном отношении совершенно безнадежно, китайцы в 1990-е и 2000-е годы на пустом месте создавали новые отрасли оборонной промышленности, научные и конструкторские школы. Эти расходы, так или иначе, закладывались в стоимость приобретаемого НОАК вооружения.

Другая сфера, где Китай должен компенсировать последствия многолетней экономии в военной сфере – материальное обеспечение и подготовка личного состава. НОАК исторически совмещала военные и большое количество невоенных, экономических функций. С наступлением эпохи реформ армия получила право создавать собственные коммерческие предприятия и стала владельцем обширной бизнес империи, включавшей в себя промышленные предприятия, финансовые и торгово-инвестиционные компании, сети отелей и ресторанов.

В определенный период это позволяло государству удерживать военные расходы на низком уровне – ценой снижения боеспособности и роста коррупции в НОАК. Лишь в 1998 году, на фоне уже начавшегося быстрого роста военных расходов председатель КНР Цзян Цзэминь смог отдать приказ о свертывании коммерческой деятельности армии. При этом, несмотря на наличие армейского бизнеса и наметившийся рост военных расходов, денежное довольствие китайских военнослужащих значительно отставало от уровня зарплат в народном хозяйстве.

Между тем произошедшая в последние десятилетия революция в военных делах, привела к изменению требований к образовательному уровню военнослужащих. Их денежное довольствие растет относительно высокими темпами, пытаясь угнаться за раскручивающейся в китайской экономике инфляцией зарплат (она вызвана демографическими сдвигами в КНР на процессом сокращения численности рабочей силы). Например, недавно введенный в НОАК институт главных сержантов подкрепляется выделением этим сержантам зарплаты в размере 7000 юаней ($1130) в месяц. В новом, более богатом, образованном, урбанизированном китайском обществе армия вынуждена в корне менять старые, устоявшиеся за десятилетия подходы также к бытовым условиям и социальному обеспечению личного состава.

Судя по доступным китайским публикациям, еще одной сферой, где происходит наверстывание упущенного, является боевая подготовка. Китайские вооруженные силы вплоть до начала 2000-х годов отличались невысокими показателями среднегодового налета летчиков, боевые корабли редко выходили в море, а сухопутные войска нечасто проводили крупномасштабные маневры. Естественно, что Китай стремится постепенно приблизить все эти показатели к уровню развитых стран, таких как США и Япония. Средний налет пилотов боевых самолетов, судя по большинству оценок, находится сейчас в диапазоне 100-150 часов в год, в отдельных частях, оснащенных современной техникой может превышать 200 часов в год. Флот увеличил число дальних походов и уже на протяжении ряда лет осуществляет постоянное присутствие у берегов Сомали, где участвует в международной антипиратской операции. К настоящему времени китайские боевые корабли расширили географию своих визитов вплоть до Латинской Америки. В то же время по размаху своего глобального присутствия китайские вооруженные силы по-прежнему значительно уступают вооруженным силам Франции и Великобритании – несмотря на то, что и по своей роли в глобальной экономике, и по весу в международных делах Китай уже далеко превзошел эти страны.

Рост китайских военных расходов и наращивание технических возможностей НОАК – естественный и неизбежный процесс. Было бы нелепо ожидать, чтобы новая экономическая сверхдержава современного мира по-прежнему оставалась военным карликом, а ее армия продолжала использовать советские военные технологии образца 1950-60-х годов. Рост китайской военной мощи с некоторым опозданием следует за ростом китайской экономической мощи. Мир уже в целом смирился с превращением КНР в один из центров мировой экономики. Придется ему принять и новую китайскую военную сверхдержаву. Василий Кашин