Наказания - плоть власти, обряды – её крылья, знания - её опора, добродетель – средство привлечь к себе людей.

Древнекитайский философ-конфуцианец Мэн-Цзы (372-289 гг. до н.э.)

Проблема коррупции и борьбы с ней, представляет огромную важность, но не менее важен для правоприменителей (непосредственных борцов с коррупцией) вопрос борьбы с коррупцией в уголовно-процессуальном смысле, т. е. в каком порядке, установленном законом, будет производится возбуждение, расследование и рассмотрения судом с последующим вынесением решения по уголовному делу, связанному с совершением коррупционных преступлений. В уголовно – процессуальном законодательстве КНР предусмотрены особые процедурные правила при расследовании и разрешении дел о коррупции.

В настоящее время имеется четыре особенности расследования и судебного рассмотрения дел о коррупции в КНР, которые составляют китайскую специфику:

Верховенство правящей КПК в системе государственной власти КНР и официального законодательства.

Официальная позиция по вопросу о соотношении между нормативными правовыми актами КНР и нормативными актами, документами КПК основывается на конституционном принципе руководящей роли КПК и разъясняется в книге, подготовленной Центральной комиссией по проверке дисциплины, под названием «Избранные статьи по теории борьбы с коррупцией в Китае. Выпуск 2012 года». ЦКПД КПК следующим образом аргументирует эту ситуацию: «В Конституции КНР чётко определяется руководящая роль Коммунистической партии Китая в стране <…>. Коммунистическая партия руководит страной в соответствии с законом (кит. «фа»), однако, закон, которому она следует, включает не только государственное законодательство (кит. «гоцзя фалю»), но и партийные постановления (кит. «даннэй фагуй») <…>.

В связи с особой ролью КПК в Китае партийные постановления, управляющие делами партии, неизбежно влияют и касаются государственных дел».

РФ, в отличие от КНР устанавливает верховенство Конституции РФ и федеральных законов на всей территории РФ для всех лиц (физических и юридических, публичных (включая должностные лица и служащих)) (статьи 4 и 15 Конституции РФ), а высшей ценностью современного российского государства признаны права и свободы человека (статья 2 Конституции РФ). Источниками уголовно – процессуального права в РФ являются: Конституция РФ, общепризнанные принципы и нормы международного права, международные договоры РФ и Уголовно – процессуальный Кодекс РФ.

Главенствующая роль партийного расследования нарушений дисциплины, в сборе доказательств коррупции;

Государственным органом имеющим право возбуждать и проводить предварительное расследование коррупционных преступлений является, согласно УПК КНР, Народная прокуратура КНР (специализированный отдел прокуратуры - Антикоррупционное бюро (АКБ) Верховной Народной Прокуратуры КНР), в отличие от остальных дел, по которым предварительное следствие осуществляется органами общественной безопасности (часть 1 статьи 18 УПК).

Но, на самом деле, прежде всего, антикоррупционное расследование ведет специализированный партийный контрольно-надзорный и следственный орган: Центральная комиссия по проверке дисциплины КПК и комиссии по проверке дисциплины КПК на местах (согласно Уставу КПК (Глава VIII, ст. 43-45)). Он определяет полномочия комиссии скорее как этические, чем правоохранительные. Однако специальный партийный акт «Постановление о порядке проверок» 1994 года содержит правила расследования комиссиями КПК по проверке дисциплины. Поскольку среди государственных служащих Китая преобладают члены КПК, то КПД имеют полномочия в отношении большинства государственных служащих.

Практика внутрипартийного предварительного расследования, получившая неофициальное название «шуангуй» («двойное указание», т.к. комиссия указывает две вещи: время и место) предусмотрена в ч. 3 ст. 28 «Постановления о порядке проверок комиссиями по проверке дисциплины Коммунистической партии Китая»: в случае наличия коррупционных подозрений ЦКПД КПК или местные КПД наделены полномочиями «требовать от соответствующих лиц явиться в указанное место в указанное время и объяснить все обстоятельства дела».

Основаниями для начала проверки и предварительного расследования являются как нарушения закона (как государственного, так и партийного), выявленные проверками и постоянным надзором, а также любые признаки политического и морально-этического разложения. По статье 85 УПК КНР «Заявления, жалобы, сообщения можно представлять в письменной либо в устной форме. <…> Если заявитель, лицо, подавшее жалобу или сделавшее сообщение, не желает, чтобы его имя и его действия по подаче заявления, жалобы, сообщения были преданы гласности, то вышеуказанные органы должны сохранить об этом тайну».

И этим правом активно пользуются различные социальные группы: от простых граждан, пострадавших от разложившихся чиновников, и неравнодушных активистов гражданского общества Китая до бывших любовниц и обиженных коррупционерами госслужащих. Активные блогеры социальных сетей (например, Weibo, WeChat) публикуют в большом количестве разоблачительные фото- и видеоматериалы на чиновников и их близких, что оперативно передается в партийно-государственные органы контроля и надзора интернет-цензорами.

Описание практики «шуангуй» имеется на сайте Народной прокуратуры провинции Хубэй: «Во-первых, в течение указанного времени, подследственный без разрешения следственной группы не должен уходить, не должен вступать в переписку или телекоммуникационное общение с внешним миром; во-вторых, он прекращает работу, выполнение служебных обязанностей и без разрешения не должен участвовать в деловых, рабочих или связанных с исполнением обязанностей мероприятиях; в-третьих, заходя в указанное для «шуангуй» место, подследственный не должен быть одет в форму, не должен иметь при себе оружие или приносить другие предметы; в-четвёртых, родственники и дети не должны без разрешения приходить вместе с ним, а также ждать его или находиться вблизи места, где проводится «шуангуй».

Хотя сведения, собранные КПД непосредственно не могут быть приняты в судебном процессе в качестве допустимых доказательств, правоохранительные органы имеют доступ к этой информации, которая может обеспечить ориентиры для официального расследования Антикоррупционным Бюро (АКБ) Народной Прокуратуры КНР. После завершения партийного расследования партии, в случае, если есть основания для уголовного преследования, КПД передают дело в Антикоррупционное бюро. Согласно мнению ученого Го Юна, КПД и АКБ «конкурируют, но чаще сотрудничают друг с другом».

Также «Если КПД, рассмотрев дело, решают не передавать его в органы народной прокуратуры для дальнейшего расследования и судебного преследования, прокуратуре часто бывает трудно самостоятельно инициировать независимое официальное расследование в отношении подозреваемого, даже если она считает, что имело место возможное нарушение закона». В остальном, уголовный процесс в делах о коррупции носит стандартный характер: АКБ проводит предварительное следствие, после чего передаёт дело в другой отдел народной прокуратуры, который предъявляет обвинения и подаёт от имени государства уголовный иск в суд.

В отличие от Китая с неограниченным влиянием однопартийной диктатуры на ход расследования и всю систему борьбы с коррупцией, в нашей стране отсутствуют специализированные политико-юстиционные органы контроля/надзора и предварительного следствия отличные от уполномоченных законом государственных органов административного контроля (при Администрации Президента РФ, Правительстве РФ, федеральных, региональных и муниципальных органах власти РФ), органов прокурорского надзора и предварительного следствия (СК РФ).

Основания возбуждения уголовного дела в связи с совершением коррупционных преступлений и порядок их расследования установлен исключительно в УПК РФ согласно общим началам и порядкам, как и в отношении остальных преступлений, за исключением отдельных особенностей в связи с особым статусом должностного лица. В УПК РФ предусмотрена отдельная Глава 52. Возбуждение уголовного дела в отношении указанных лиц осложнено в силу их особого публичного статуса и лишь одного повода и оснований недостаточно, необходимо прохождение специальных процедур.

Произвольное изменение подсудности в делах высокопоставленных чиновников;

Проблема подследственности уголовных дел о коррупции отражается положением статьи 26 УПК КНР о назначении подсудности судом более высокой инстанции. Так например, при разрешении вопроса подсудности дела Бо Силая был применён принцип, получивший в китайской практике название «территориально удалённой подсудности» (кит. иди гуанься). Судебное рассмотрение проходило в первой инстанции в суде средней инстанции города Цзинань провинции Шаньдун;

в апелляционной инстанции – в суде высшей инстанции провинции Шаньдун.

Однако, как следует из текста судебного решения, Бо Силая судили за деяния, совершённые им в других местах. 20 августа 2013 года на новостном портале КПК были размещены экспертные комментарии, поясняющие причины изменения подсудности: «Рассмотрение дела в территориально удалённом суде позволяет избежать и предотвратить ненадлежащее вмешательство в судебный процесс, не допустить использования чиновником своего влияния на местные следственные и судебные органы».

Хотя в Китае коррупционные дела высокопоставленных государственных деятелей часто передаются в территориально удалённые суды, единых критериев о том, какие дела подлежат изменению подсудности и в какой суд пока нет, а решение об изменении подсудности принимается ситуационно в каждом конкретном случае. Отдаленно, но определенно более предметно и объективно система специального судебного рассмотрения коррупционных преступлений предусматривается созданием Учреждения специализированных судов по борьбе с коррупцией согласно предложению Управления Организации Объединенных Наций по наркотикам и преступлениям (УНП ООН).

Если же обратиться к российскому законодательству и международным документам по правам человека, Конституционный Суд РФ постановил, что «право каждого на судебную защиту посредством законного, независимого и беспристрастного суда означает, в частности, что рассмотрение дел должно осуществляться законно установленным, а не произвольно выбранным составом суда, без предубеждения, полно, всесторонне и объективно.

Поэтому статья 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации гарантирует, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом». Вопросы территориальной подсудности уголовных дел, включая уголовные дела о коррупции разрешаются в РФ исключительно в соответствии с правилами, установленными УПК РФ по месту совершения преступления или, в определенных законом случаях, по месту жительства или пребывания потерпевшего или обвиняемого при недопустимости споров о подсудности без каких-либо исключений и несмотря на статус лица.

Допустимость свидетельских показаний стороны обвинения в судебном процессе без личной явки свидетелей.

Особенности непосредственного судебного расследования существа уголовного дела отражается наиболее ярко в проблеме доказательств и доказывания. В деле Бо Силая лично явились в суд первой инстанции для дачи показаний всего 3 свидетеля из более 90, проходивших по делу. Причём, все они были свидетелями обвинения. Рассмотрение уголовных дел в КНР обычно проходит без явки свидетелей в суд (95 % уголовных дел). В деле Бо Силая показания отсутствующих свидетелей, которые были зафиксированы правоохранительными органами, были признаны допустимыми и приняты судом в качестве доказательств, а ссылки на них содержатся в судебном решении: видеопоказания супруги Бо-Гу Кайлай и аудиопоказания Тана Сяолиня, его близкого друга. Хотя ряд статей УПК КНР указывают на возможность вызова свидетелей в суд для личной дачи показаний, закон чётко предусматривает, что показания отсутствующих свидетелей следует читать в суде.

Конечно, это лишает свидетелей стимулов являться в суд лично и снижает мотивацию обвинения по обеспечению явки свидетелей. В случае же, если показания были зафиксированы только адвокатом защиты, то для их принятия в качестве допустимых доказательств требуется обязательная личная явка в суд. Однако на практике свидетели защиты также появляются в суде очень редко. Неэффективная система защиты свидетелей часто приводится в качестве причины, несмотря на закреплении защиты свидетелей в процессе, но свою роль играют и культурные факторы: дача показаний в суде пока не стала ценностью в китайской культуре. В результате, в большинстве случаев судебные слушания проходят без перекрестного допроса свидетелей, которое закреплено в УПК КНР.

Данные положения китайского процессуального законодательства и практики его применения несовместимы с точкой зрения теории доказательств по вопросу о допустимости показаний отсутствующих свидетелей в отечественном уголовном процессе: в Определении Конституционного суда РФ по данному вопросу установлено: «Оглашение судом показаний отсутствующего свидетеля без законных на то оснований, т.е. при возможности обеспечить его явку в суд, а также последующее использование таких показаний свидетельствует об использовании недопустимых доказательств и о необходимости исключения ссылок на них из приговора или иного судебного решения по результатам последующей проверки его законности и обоснованности».

Это также не соответствует таким общим условиям судебного разбирательства в РФ как непосредственность и устность (статья 240 УПК РФ), основания оглашения показаний свидетелей как путем зачитывания, так путем аудио- и видеотрансляции допросов свидетелей допускается исключительно по согласию сторон, а также, в определенных законом случаях, судом или путем удовлетворения ходатайств одной из сторон судом, также возможно в случае необходимости проведение допроса свидетеля посредством системы видеоконференц-связи по общим правилам уголовного судопроизводства.

Аналогичную оценку китайскому опыту дает и международное право: статья 14 (3) (е) Международного пакта о гражданских и политических правах устанавливает право обвиняемого «допрашивать показывающих против него свидетелей или иметь право на то, чтобы эти свидетели были допрошены, и иметь право на вызов и допрос его свидетелей на тех же условиях, какие существуют для свидетелей, показывающих против него». Хотя, строго говоря, действие Международного пакта о гражданских и политических правах пока не распространяется на КНР, так как она подписала его 5 октября 1998 года, но ещё не ратифицировала, положения Пакта относятся к общепризнанным принципам международного права и могут служить одним из критериев для оценки качества судопроизводства.

Исходя из вышесказанного, можно сказать, что особенности предварительного следствия и судебного рассмотрения уголовных дел по коррупции в КНР обуславливаются в большей степени политикой и идеологией, правящей КПК, что в конечном счете ущемляет права и законные интересы человека и, по нашему мнению, не способствует вынесению законного, обоснованного и справедливого решения по делу. Это отход к прошлому нашей правоохранительной и судебной системы.

Дмитрий Медведев во время визита в КНР 22-23 октября 2013 г. заявил: «Коррупция – очень большая системная проблема нашей страны, и нам ещё потребуется огромное количество усилий, для того чтобы эту ситуацию исправить. Мы внимательно приглядываемся и к опыту Китайской Народной Республики. <…> Надо признаться, что целый ряд мер, которые вы принимаете, очень жёсткие, и в нашем законодательстве такие меры недопустимы. Но я думаю, что такого рода меры приносят и определённые плоды, то есть такого рода меры достигают цели».

Библиографический список

Карнеев А. Сюрприз для «дядюшки». В борьбе с коррупцией в КНР «второстепенные жены» не на вторых ролях. // Lenta.ru. 25.11.2019.URL: http://lenta.ru/articles/2014/11/24/mistress/ (Дата обращения: 08.09.2020.)

Китайские крылатые выражения. Под ред. Мезенцева Е. В. - Харьков: Изд-во Фолио. 2012.

Смирнова Л. Н. Борьба с коррупцией в КНР: международный опыт и «особая китайская модель»: дисс. … канд. полит. наук. М., 2014. URL: (дата обращения: 04.09.2020.)

Смирнова Л. Н. Особенности уголовного процесса в коррупционных делах КНР. // Право и управление. 21 век. 2014. № 2.

Тавровский Ю. В. Си Цзиньпин: по ступеням китайской мечты. – Москва: Изд-во Эксмо. 2015.

Демченко Е.В., Жилкибаев С.Н. Борьба с коррупцией в КНР: процедурные правила и практика применения. // Труды Оренбургского института (филиала) МГЮА (выпуск двадцать восьмой). – Оренбург, 2016. С. 68-73.